- Мне холодно. - Накройся. - Я писать хочу. - Так поди в кусты! - Мне страшно, - а Рип зверела. Она не поворачивалась к мелкому ушастому лицом, но затылком видела и шеей чуяла его усмешку. Ван Винкль закатила глаза: прячьтесь, смертные, падите ниц, жалкие, ползите в сторону кустов! Уорент-офицеру Шредингеру стало скучно. - Чего ты боишься? – терпеливо вопрошала Рип. – Там максимум кто водится – это питон. Ты у него хоть из желудка телепортироваться сможешь! - Как вы жестоки, старший лейтенант, - заныл прапорщик, - а я, между прочим, офицер молодой и неопытный, со страху силы перепутаю, лопнет этот ваш питон и все забрызгает. И костер тоже, - Рип глухо заворчала так, что возлежавший рядом с ней Ганс невольно проникся уважением. - Чего ты хочешь, отродье? – прошипела она с тоской. В сельве было холодно по ночам и очень влажно. Даже под страхом смертной казни она не вылезла бы из-под плотного одеяла. Тем более сейчас. Рип очень хотелось думать, что мелкий оборотень не замечает аккуратно сложенного неподалеку от оружия костюма и не менее аккуратно сложенной шинели. А что такого, если вдуматься? Греться кожей к коже – это так по-товарищески и мирно! До тех пор, пока кое-кто с другого бока не заговорит. Ганс впился в ягодицу собравшейся подниматься Рип, как утопающий в бревно. В желтых глазах из-под челки сквозило глухое отчаянье и заискивающая надежда на то, что Шредингер не потеряется в собственных штанах в этих кустиках, пусть бы сам шел. С другой стороны, приплясывающий Шредингер вцепился в ее руку с неменьшей силой. Тьфу ты! - Тебя Ганс проводит, - нашлась Рип, не обратив внимания на выразительное лицо («Морду», - мрачно ругнулась она), гласившее, что он – мужчина гордый и сильный, негоже Гансу выползать и делать мужскую работу. Тем более в такой ответственный момент. - Не хочу Ганса, - заартачился Шредингер. - Почему? – начала злиться Рип, спихивая незаметно ладонь оборотня с бедра. - Не знаю, но не хочу, - пряднул он ушами. Тихо ругаясь, Рип встала, с самым мрачным выражением лица сорвав с замычавшего страдальчески капитана одеяло и закутавшись в него по самый нос. Шредингер присвистнул. Отнюдь не с теми интонациями, с которыми просился в кустики. - Пошли, - высунув из одеяльного кокона нос, прорычала она. Шредингер доверчиво улыбнулся и прильнул к ее боку ушастой головой, обхватив за талию. Ей показалось, или он и вправду язык Гюнше показал? Ван Винкль закатила очи горе. Прекрасно. А она только-только решила, что ночь будет теплой и уютной – как на тебе. Два конкурирующих самца, один из которых так, не самец даже, так – задиристый петушонок. «Лучше бы я согласилась мыть пол в лаборатории Дока!" – страдальчески подумала она, шмыгая веснушчатым носом. Судя по пакостливому взгляду Шредингера, стрелявшего в ее сторону глазищами, ночь вообще будет веселой. «Уйду от них. На дерево», - мрачно пригрозила Рип высшим сферам, стараясь не думать, что завтра еще переход через джунгли. Мало ли до чего эти двое додумаются.
- Мне холодно.
- Накройся.
- Я писать хочу.
- Так поди в кусты!
- Мне страшно, - а Рип зверела.
Она не поворачивалась к мелкому ушастому лицом, но затылком видела и шеей чуяла его усмешку. Ван Винкль закатила глаза: прячьтесь, смертные, падите ниц, жалкие, ползите в сторону кустов! Уорент-офицеру Шредингеру стало скучно.
- Чего ты боишься? – терпеливо вопрошала Рип. – Там максимум кто водится – это питон. Ты у него хоть из желудка телепортироваться сможешь!
- Как вы жестоки, старший лейтенант, - заныл прапорщик, - а я, между прочим, офицер молодой и неопытный, со страху силы перепутаю, лопнет этот ваш питон и все забрызгает. И костер тоже, - Рип глухо заворчала так, что возлежавший рядом с ней Ганс невольно проникся уважением.
- Чего ты хочешь, отродье? – прошипела она с тоской.
В сельве было холодно по ночам и очень влажно. Даже под страхом смертной казни она не вылезла бы из-под плотного одеяла. Тем более сейчас.
Рип очень хотелось думать, что мелкий оборотень не замечает аккуратно сложенного неподалеку от оружия костюма и не менее аккуратно сложенной шинели. А что такого, если вдуматься? Греться кожей к коже – это так по-товарищески и мирно! До тех пор, пока кое-кто с другого бока не заговорит.
Ганс впился в ягодицу собравшейся подниматься Рип, как утопающий в бревно. В желтых глазах из-под челки сквозило глухое отчаянье и заискивающая надежда на то, что Шредингер не потеряется в собственных штанах в этих кустиках, пусть бы сам шел. С другой стороны, приплясывающий Шредингер вцепился в ее руку с неменьшей силой. Тьфу ты!
- Тебя Ганс проводит, - нашлась Рип, не обратив внимания на выразительное лицо («Морду», - мрачно ругнулась она), гласившее, что он – мужчина гордый и сильный, негоже Гансу выползать и делать мужскую работу. Тем более в такой ответственный момент.
- Не хочу Ганса, - заартачился Шредингер.
- Почему? – начала злиться Рип, спихивая незаметно ладонь оборотня с бедра.
- Не знаю, но не хочу, - пряднул он ушами.
Тихо ругаясь, Рип встала, с самым мрачным выражением лица сорвав с замычавшего страдальчески капитана одеяло и закутавшись в него по самый нос. Шредингер присвистнул. Отнюдь не с теми интонациями, с которыми просился в кустики.
- Пошли, - высунув из одеяльного кокона нос, прорычала она. Шредингер доверчиво улыбнулся и прильнул к ее боку ушастой головой, обхватив за талию. Ей показалось, или он и вправду язык Гюнше показал?
Ван Винкль закатила очи горе. Прекрасно. А она только-только решила, что ночь будет теплой и уютной – как на тебе. Два конкурирующих самца, один из которых так, не самец даже, так – задиристый петушонок.
«Лучше бы я согласилась мыть пол в лаборатории Дока!" – страдальчески подумала она, шмыгая веснушчатым носом. Судя по пакостливому взгляду Шредингера, стрелявшего в ее сторону глазищами, ночь вообще будет веселой.
«Уйду от них. На дерево», - мрачно пригрозила Рип высшим сферам, стараясь не думать, что завтра еще переход через джунгли. Мало ли до чего эти двое додумаются.
не заказчик
И таки да, весело.))
Не заказчик.
Seras-chan такое тоже есть) Но сам не гам и другим не дам)
выползший из тьмы заказчик