1152 слова. Насчёт юмора пусть каждый решает для себя, но автор эту сцену увидел именно так, за что извиняется, если кого-то не устроит.
Тень пала на ненавидимую Энрико песочницу. В самом деле, что ему этот песок? Он бы с гораздо большим удовольствием посидел бы в библиотеке приюта. И хотя в свои 11 лет он ещё не слишком свободно владел латынью, чтобы осилить те книги, которые падре Андерсон называл «необходимым кладезем, что юноша должен для себя открыть», там была масса интересного, мягкие кожаные кресла и жаркий камин. А в третьем шкафу на пятой полке слева… в прочем, не будем сожалеть о потерянном. Достать эти журналы было очень сложно, а скрыть их от всевидящего ока Падре было ещё сложнее. Хотя Энрико догадывался, что тут не обошлось без дятла. Мелкого косоглазого четырёхглазого вечно правильного и послушного дятла. О второй кандидатуре он предпочитал не думать. Во-первых, Хайнкель могла и побить, несмотря на хлипкое телосложение. А во-вторых, половина денег, ушедших на журналы принадлежала ей. И за покупками бегала тоже она. Хотя без Энрико всё равно бы ничего не вышло, поскольку он придумал, как можно выбраться из-под неусыпного надзора отца Александра. И какого дьявола Хайнкель показала их своей закадычной подружке? Ведь не могла не показать. В результате сегодня Энрико просто не мог сидеть и очень сильно надеялся, что у Хайнкель ситуация примерно такая же. Однако, сегодня, библиотека была закрыта для воспитанников. Краем уха Энрико слышал, что приехали какие-то важные люди, которые хотели переговорить с директором интерната. Причём, падре Андерсон на вопросы отвечать отказался в манере «пошла вон отсюда, похотливая душонка» прежде чем самому проследовать в корпус библиотеки. В любом случае, забавляться в песочнице было как-то несолидно. Альтернативу представляла собой кучка детей, перебрасывающих мяч неподалёку. Но активный отдых будущего самого главного человека на земле как-то не привлекал. Он нашёл себе занятие интереснее, стоило всего-то заглянуть на кухню. Сейчас у него в кармане лежал пустой спичечный коробок, в котором скрипя брюшком о картон дрожал самый настоящий итальянский таракан. В своей жизни, помимо людей, которые его презирали, Энрико ненавидел две вещи – тараканов и песочницы. Вторых, потому что у него никогда не было своих игрушек, чтобы чувствовать себя наравне с теми, с кем ему приходилось играть, а первых он не любил за вездесущесть. Они, словно древние вампиры из сказок-ужастиков пролезали всюду. А в интернате ещё имели привычку падать ночью с потолка, когда проводили очередные попытки от них избавиться. Но нелюбовь ведь не означала возможности использовать одно против другого? Энрико выудил из песка лопатку и принялся за работу. Через полчаса лабиринт не лабиринт, но парочка рвов и ухабов была готова. Можно было выпускать Минотавра. -- Кгасотища, – раздалось над ухом. Голос был мало того, что тонкий и картавый, так ещё незнакомый. Энрико обернулся. Девочка, лет 6-7 в аккуратном костюмчике, неброском, но явно более дорогом, чем могли носить воспитанники. Глаза под огромными очками походили на чайные блюдца. Как она попала на охраняемую территорию? -- Пгивет, – девочка улыбнулась, обнажив ровные зубки с прорехой. – Меня зовут Интегга. А что ты играешь в песочнице? Вгоде бы уже стаговат для неё? -- Не твоё дело, – огрызнулся Энрико, -- Почему? – девочка вскинула брови вверх. – Папа всегда говогит, что мне до всего должно быть дело. Энрико скрипнул зубами так, что услышала даже эта малявка и сделала шаг назад. Ему было уже глубоко плевать, кто она, откуда здесь взялась, почему одета лучше, чем кто бы то ни было из его знакомых. Всё что он хотел – это спровадить её и её трещащий рот куда подальше. Очевидный способ для этого был… -- Собираюсь устроить тараканьи бега, – он достал из кармана коробок и показал ей. -- Тагаканьи бега? КЛАСС! Можно посмотреть? А тагакан у тебя есть? – девочка захлопала в ладоши. Энрико четырхнулся про себя и тут же перекрестился («А ты, что – католик?» -- тут же последовал вопрос). Реакция была прямо противоположной той, которую он ожидал. Подобным образом могла бы реагировать Хайнкель… но она бы ни за что не согласилась бы взять в руки насекомое. Посмотреть – всегда пожалуйста, взять – ни за какие пирожные! -- Валяй, можешь даже сама его запустить. Меня зовут Энрико, Энрико Максвелл, будем знакомы, – мальчик протянул руку с коробком собеседнице. Она сморщилась, когда он назвал фамилию, на секунду задумалась и набрала в грудь побольше воздуха. -- Интеглал Фэйгбгук Вингейтс Хеллсинг, вот, – Единым духом выпалила аристократка и взяла коробок, открыла его и аккуратно вытащила заключённого на свет. Поражение было полным. Оставалось только смотреть на то, как она, присев на корточки запускает таракана в построенную в поте лица Энрико трассу. И пытаться вспомнить, почему фамилия кажется такой знакомой. А потом лететь туда же лицом в песок, получив ощутимый толчок в спину. -- Господь всемогущий, Энги, ты живой ещё? А почему ты так смешно гуками махаешь, когда падаешь? А сильно больно? А что вообще?.. «Энри, значит, потом вообще кличкой какой-нибудь обзовёт, как пёсика? И, вообще, что произошло, святая Мария и Апостолы!» – отплёвываясь от песка и остатков не успевшего улизнуть таракана, Энрико поднялся на колени. И увидел мяч, любимый мяч Хайнкель. -- Ой, мячик, кгасивыыыыый… а чей? -- Да ничей, – Энрико злобно смотрел на подбежавшую за мечом девочку с всклокоченными соломенными волосами, – Ты совсем обалдела?! -- В следующий раз будешь лучше прятать, ой, гомен, прыгать. У меня до сих пор задница болит, – огрызнулась оперативница и подхватила орудие преступления. -- Вот у своей подружки и спроси, кто Падре стукнуть мог, – не остался в долгу мозговой центр. -- Что за «гомен»? – Интегра с интересом смотрела на новое действующее лицо. -- Ну, Юми говорит, что это что-то типа нашего «извини», зато звучит по-моему прикольнее. А ты, вообще, кто? – Хайнкель с интересом рассматривала девочку. – по одежде вроде не нашенская. -- Интеггал. – Девочка выпятила грудь. -- Чеееееего? – Хайнкель рассмеялась, – слыхала я, как старшие ребята так ругались после математики. Интегра насупилась и шмыгнула носом, видимо шутки по поводу имени было для неё больной темой. Энрико взял на заметку. А потом она радостно вскрикнула и с криком «папа!» побежала на встречу к высокому светловолосому мужчине, который показался из дверей приюта в компании директора и падре Андерсона с хмурым лицом, которое сменилось на добрую и ласковую улыбку при виде девочки. Артур посадил дочь на плечи и направился к выходу и ожидавшему его автомобилю. Радостно болтая ногами, девочка помахала на прощание своим новым знакомым. -- Чё за ИнтегГал? – Хайнкель проводила семейство завистливым взглядом. -- Не что, а кто, – прошептал Энрико. Он не мог свободно читать на латыни, но «Сравнительный анализ геральдики Итальянского королевства и иных стран» он зачитал до дыр, – Интеграл Фейрбрук Вингейтс Хеллсинг. Дочь Артура Хеллсинга. Прямой потомок основателя рода Абрахама ван Хеллсинга. Британская аристократка. Познатнее иных будет. -- Мда. Бывает. Пошли с нами в вышибалы? А то на тебя смотреть тошно, вечно сидишь, в книги зароешься… -- Ну, организовать нам травмы – это по твоей части, ухмыльнулся Энрико. -- А по твоей – планы, которые никогда не срабатывают, – Хайнкель подбросила мяч, -- пошли, я даже позволю тебе быть капитаном. -- Ну, если так… – Энрико бросил последний взгляд на отъезжающий Кадиллак, стараясь посильнее запечатлеть в памяти лицо Хеллсинг. Сегодня она разгромила его по всем фронтам. Но, как знать, когда он станет самым главным, а он им станет, то рано или поздно он встретится с ней вновь, и тогда… Энрико улыбнулся светловолосой подруге, – Я тебе ещё покажу, как я умею планировать!
Автор благодарит и в стопиццотый раз заявляет, что если Ворд не видит разницы между одним дефисом и двумя, то это проблемы исключительно Ворда, а не Автора. А писать тире и дефис одним и тем же действием Автор отказывается принципиально.
-
-
17.02.2010 в 01:17Тень пала на ненавидимую Энрико песочницу. В самом деле, что ему этот песок? Он бы с гораздо большим удовольствием посидел бы в библиотеке приюта. И хотя в свои 11 лет он ещё не слишком свободно владел латынью, чтобы осилить те книги, которые падре Андерсон называл «необходимым кладезем, что юноша должен для себя открыть», там была масса интересного, мягкие кожаные кресла и жаркий камин. А в третьем шкафу на пятой полке слева… в прочем, не будем сожалеть о потерянном. Достать эти журналы было очень сложно, а скрыть их от всевидящего ока Падре было ещё сложнее. Хотя Энрико догадывался, что тут не обошлось без дятла. Мелкого косоглазого четырёхглазого вечно правильного и послушного дятла. О второй кандидатуре он предпочитал не думать. Во-первых, Хайнкель могла и побить, несмотря на хлипкое телосложение. А во-вторых, половина денег, ушедших на журналы принадлежала ей. И за покупками бегала тоже она. Хотя без Энрико всё равно бы ничего не вышло, поскольку он придумал, как можно выбраться из-под неусыпного надзора отца Александра. И какого дьявола Хайнкель показала их своей закадычной подружке? Ведь не могла не показать. В результате сегодня Энрико просто не мог сидеть и очень сильно надеялся, что у Хайнкель ситуация примерно такая же. Однако, сегодня, библиотека была закрыта для воспитанников. Краем уха Энрико слышал, что приехали какие-то важные люди, которые хотели переговорить с директором интерната. Причём, падре Андерсон на вопросы отвечать отказался в манере «пошла вон отсюда, похотливая душонка» прежде чем самому проследовать в корпус библиотеки. В любом случае, забавляться в песочнице было как-то несолидно.
Альтернативу представляла собой кучка детей, перебрасывающих мяч неподалёку. Но активный отдых будущего самого главного человека на земле как-то не привлекал. Он нашёл себе занятие интереснее, стоило всего-то заглянуть на кухню. Сейчас у него в кармане лежал пустой спичечный коробок, в котором скрипя брюшком о картон дрожал самый настоящий итальянский таракан. В своей жизни, помимо людей, которые его презирали, Энрико ненавидел две вещи – тараканов и песочницы. Вторых, потому что у него никогда не было своих игрушек, чтобы чувствовать себя наравне с теми, с кем ему приходилось играть, а первых он не любил за вездесущесть. Они, словно древние вампиры из сказок-ужастиков пролезали всюду. А в интернате ещё имели привычку падать ночью с потолка, когда проводили очередные попытки от них избавиться. Но нелюбовь ведь не означала возможности использовать одно против другого? Энрико выудил из песка лопатку и принялся за работу. Через полчаса лабиринт не лабиринт, но парочка рвов и ухабов была готова. Можно было выпускать Минотавра.
-- Кгасотища, – раздалось над ухом. Голос был мало того, что тонкий и картавый, так ещё незнакомый. Энрико обернулся. Девочка, лет 6-7 в аккуратном костюмчике, неброском, но явно более дорогом, чем могли носить воспитанники. Глаза под огромными очками походили на чайные блюдца. Как она попала на охраняемую территорию?
-- Пгивет, – девочка улыбнулась, обнажив ровные зубки с прорехой. – Меня зовут Интегга. А что ты играешь в песочнице? Вгоде бы уже стаговат для неё?
-- Не твоё дело, – огрызнулся Энрико,
-- Почему? – девочка вскинула брови вверх. – Папа всегда говогит, что мне до всего должно быть дело.
Энрико скрипнул зубами так, что услышала даже эта малявка и сделала шаг назад. Ему было уже глубоко плевать, кто она, откуда здесь взялась, почему одета лучше, чем кто бы то ни было из его знакомых. Всё что он хотел – это спровадить её и её трещащий рот куда подальше. Очевидный способ для этого был…
-- Собираюсь устроить тараканьи бега, – он достал из кармана коробок и показал ей.
-- Тагаканьи бега? КЛАСС! Можно посмотреть? А тагакан у тебя есть? – девочка захлопала в ладоши. Энрико четырхнулся про себя и тут же перекрестился («А ты, что – католик?» -- тут же последовал вопрос). Реакция была прямо противоположной той, которую он ожидал. Подобным образом могла бы реагировать Хайнкель… но она бы ни за что не согласилась бы взять в руки насекомое. Посмотреть – всегда пожалуйста, взять – ни за какие пирожные!
-- Валяй, можешь даже сама его запустить. Меня зовут Энрико, Энрико Максвелл, будем знакомы, – мальчик протянул руку с коробком собеседнице. Она сморщилась, когда он назвал фамилию, на секунду задумалась и набрала в грудь побольше воздуха.
-- Интеглал Фэйгбгук Вингейтс Хеллсинг, вот, – Единым духом выпалила аристократка и взяла коробок, открыла его и аккуратно вытащила заключённого на свет. Поражение было полным. Оставалось только смотреть на то, как она, присев на корточки запускает таракана в построенную в поте лица Энрико трассу. И пытаться вспомнить, почему фамилия кажется такой знакомой. А потом лететь туда же лицом в песок, получив ощутимый толчок в спину.
-- Господь всемогущий, Энги, ты живой ещё? А почему ты так смешно гуками махаешь, когда падаешь? А сильно больно? А что вообще?..
«Энри, значит, потом вообще кличкой какой-нибудь обзовёт, как пёсика? И, вообще, что произошло, святая Мария и Апостолы!» – отплёвываясь от песка и остатков не успевшего улизнуть таракана, Энрико поднялся на колени. И увидел мяч, любимый мяч Хайнкель.
-- Ой, мячик, кгасивыыыыый… а чей?
-- Да ничей, – Энрико злобно смотрел на подбежавшую за мечом девочку с всклокоченными соломенными волосами, – Ты совсем обалдела?!
-- В следующий раз будешь лучше прятать, ой, гомен, прыгать. У меня до сих пор задница болит, – огрызнулась оперативница и подхватила орудие преступления.
-- Вот у своей подружки и спроси, кто Падре стукнуть мог, – не остался в долгу мозговой центр.
-- Что за «гомен»? – Интегра с интересом смотрела на новое действующее лицо.
-- Ну, Юми говорит, что это что-то типа нашего «извини», зато звучит по-моему прикольнее. А ты, вообще, кто? – Хайнкель с интересом рассматривала девочку. – по одежде вроде не нашенская.
-- Интеггал. – Девочка выпятила грудь.
-- Чеееееего? – Хайнкель рассмеялась, – слыхала я, как старшие ребята так ругались после математики.
Интегра насупилась и шмыгнула носом, видимо шутки по поводу имени было для неё больной темой. Энрико взял на заметку. А потом она радостно вскрикнула и с криком «папа!» побежала на встречу к высокому светловолосому мужчине, который показался из дверей приюта в компании директора и падре Андерсона с хмурым лицом, которое сменилось на добрую и ласковую улыбку при виде девочки. Артур посадил дочь на плечи и направился к выходу и ожидавшему его автомобилю. Радостно болтая ногами, девочка помахала на прощание своим новым знакомым.
-- Чё за ИнтегГал? – Хайнкель проводила семейство завистливым взглядом.
-- Не что, а кто, – прошептал Энрико. Он не мог свободно читать на латыни, но «Сравнительный анализ геральдики Итальянского королевства и иных стран» он зачитал до дыр, – Интеграл Фейрбрук Вингейтс Хеллсинг. Дочь Артура Хеллсинга. Прямой потомок основателя рода Абрахама ван Хеллсинга. Британская аристократка. Познатнее иных будет.
-- Мда. Бывает. Пошли с нами в вышибалы? А то на тебя смотреть тошно, вечно сидишь, в книги зароешься…
-- Ну, организовать нам травмы – это по твоей части, ухмыльнулся Энрико.
-- А по твоей – планы, которые никогда не срабатывают, – Хайнкель подбросила мяч, -- пошли, я даже позволю тебе быть капитаном.
-- Ну, если так… – Энрико бросил последний взгляд на отъезжающий Кадиллак, стараясь посильнее запечатлеть в памяти лицо Хеллсинг. Сегодня она разгромила его по всем фронтам. Но, как знать, когда он станет самым главным, а он им станет, то рано или поздно он встретится с ней вновь, и тогда… Энрико улыбнулся светловолосой подруге, – Я тебе ещё покажу, как я умею планировать!
-
-
17.02.2010 в 18:31автор безбожно палится знаками препинания
-
-
17.02.2010 в 18:45-
-
17.02.2010 в 18:46-
-
18.02.2010 в 20:28-
-
18.02.2010 в 21:13Автор