285 слов. Автору скидочку за то, что он бешеный шиппер, не сделают? Нет? Ну и ладно.
Почти страшно. Почти. Но еще больше – весело. Шало. И в легких щекочет. И не только в легких. - Ты совсем с ума сошла? Дальше некуда. Примкнуть к груди и тереться, как большой перепившей валерьяны кошке. Хотя ей далеко до кошки. Зато «валерьяны» хоть отбавляй. Неужели он не видит? - Прекрати! – пощечина. Гулкая, огненная. Хорошая такая отчаянная затрещина. Ага, значит, видит. Значит, тоже хочет. Если бы он только знал, сколько выжрать пришлось, чтобы вот так вот к нему посередь ночи припереться, натыкаясь на все, что только можно, плюхнуться в одну с ним постель и… - Не гневи Бога, дочь моя! – сколько отчаянья в одном голосе. Попробовать бы его на вкус. «…и не введи нас во искушение». - Ты больна, ты одержима, - он шепчет и вжимается в подушки. Нет, не суккуб, Александр. И это хуже всего – реальную жаждущую женщину крестом не отпугнуть. И молитвой не отбросить. Страшно? - Тс-с-с, это не больно, - зачем она это шепчет? Потому что ему точно сделала однажды больно какая-то дурная баба. Иначе бы разве он пошел в монахи? Она слишком много выпила. Но откуда-то же надо было взять храбрость. Еще один поцелуй, всего один. И вот этот, точно последний. И еще один, чуть-чуть, капельку! - Дочь моя, не надо, - тонкий палец к пересохшим мужским губам. - Тише, ты просто спишь. Греховные сны не порок, ты сам говорил. Если ты не можешь решиться на первый шаг сам. Если тебя держит вера. Если не получится быть вместе, хоть ты тресни. Если эта церковь, провались она в свою Преисподнюю, мешает спокойно друг друга любить… «Просто притворимся, что это сон. Так будет легче». - Хайнкель, - сдавленный выдох, руки на пояснице и под рубашкой. Святой отец. Не-святой. «И избави нас от Лукавого». Аминь.
это шикарно. просто постанываю от эстетического удовольствия. ах, как правильно про жаждущую женщину! Автор, откройтесь, я Вас лобызать буду! )) не заказчик
Почти страшно. Почти. Но еще больше – весело. Шало. И в легких щекочет. И не только в легких.
- Ты совсем с ума сошла?
Дальше некуда.
Примкнуть к груди и тереться, как большой перепившей валерьяны кошке. Хотя ей далеко до кошки. Зато «валерьяны» хоть отбавляй.
Неужели он не видит?
- Прекрати! – пощечина. Гулкая, огненная. Хорошая такая отчаянная затрещина.
Ага, значит, видит. Значит, тоже хочет.
Если бы он только знал, сколько выжрать пришлось, чтобы вот так вот к нему посередь ночи припереться, натыкаясь на все, что только можно, плюхнуться в одну с ним постель и…
- Не гневи Бога, дочь моя! – сколько отчаянья в одном голосе. Попробовать бы его на вкус.
«…и не введи нас во искушение».
- Ты больна, ты одержима, - он шепчет и вжимается в подушки.
Нет, не суккуб, Александр. И это хуже всего – реальную жаждущую женщину крестом не отпугнуть. И молитвой не отбросить. Страшно?
- Тс-с-с, это не больно, - зачем она это шепчет?
Потому что ему точно сделала однажды больно какая-то дурная баба. Иначе бы разве он пошел в монахи?
Она слишком много выпила. Но откуда-то же надо было взять храбрость.
Еще один поцелуй, всего один. И вот этот, точно последний. И еще один, чуть-чуть, капельку!
- Дочь моя, не надо, - тонкий палец к пересохшим мужским губам.
- Тише, ты просто спишь. Греховные сны не порок, ты сам говорил.
Если ты не можешь решиться на первый шаг сам. Если тебя держит вера. Если не получится быть вместе, хоть ты тресни. Если эта церковь, провались она в свою Преисподнюю, мешает спокойно друг друга любить…
«Просто притворимся, что это сон. Так будет легче».
- Хайнкель, - сдавленный выдох, руки на пояснице и под рубашкой.
Святой отец. Не-святой.
«И избави нас от Лукавого».
Аминь.
не заказчик
не заказчик
*Пафосная Львица* автор да, автор он такой. Только эта... он сначала заказчика дождется. На всякий случай.
Заказчик здесь! *__* Автор, откройтесь скорее, я тоже вас хочу расцеловать! *_*
Это прекрасно, просто прекрасно! Заказчик не в состоянии описать весь свой восторг словами. Я о таком даже и не мечтала
ты молодец.