Зигмунд Фрейд ему не помог бы. Этого закомплексованного девственника, все ждавшего, когда же на него клюнут красотки из-за одной толстой-претолстой книжки, пошли крахом – совета тогда еще свободного Алукарда «не дурить и сходить уже в бордель» светоч науки психологии тогда не послушался. И очень странным было теперь обращаться к трудам этого всклоченного человечка в ожидании, что это даст хоть какие-то плоды. «Эго… супер-эго… ИД… либидо… если вам снится банан…» - Алукард отбросил книжку в сторону, досадливо поморщившись. И тут же пригорюнился – и что делать теперь? Высшего снедали странные желания. Он боялся сам себя и неверяще смотрел на свои ладони, ожидая, когда они его предадут. Притом что тело вело себя откровенно бредово, мозг его был девственно чист и ясен и с затаенным страхом ждал очередной подлости. Все начиналось примерно в девять вечера – он успел уловить закономерность. Возвращавшегося с задания, довольно посвистывавшего и полностью довольного нежизнью Алукарда вдруг тянуло разрыдаться. Он садился в свое кресло и громко всхлипывал, про себя удивляясь собственному идиотизму. Он плакал самозабвенно, кусая губы и закатывая глаза. При этом в его удивленных мыслях нет-нет да проскакивали какие-то сумбурные, пугавшие его обрывки: «Он так прекрасен… я так его недостоин… почему, почему он ко мне не приходит?!» Таинственный «он» был самому носферату невероятно интересен – уже с чисто гастрономической точки зрения. Примерно через тридцать минут подобной истерики и завываний с непременным упоминанием «этой голубой, понимающей меня луны» тело Алукарда начинало вести себя непристойно. Паникующий вампир с ужасом осознавал, что его пальцы сами тянутся к ширинке, а губы непрестанно бормочут мужские имена. Если бы вампир умел, то всякий раз после подобного выкрутаса он краснел бы. Бывало и хуже. Практически никогда не спавшего вампира вдруг сшибало с ног истинно богатырским сном. По пробуждении обнаруживалось, что подушка гроба изорвана, стенки его исцарапаны, Виктория шокирована – ее господин мечется в своей «колыбели» как волчок, бьет ногами и руками по крышке и все время кого-то зовет, стеная что-то вроде «ааааааааандссыыыыыыыыыыын». Что это значит, Виктория думать боялась. Алукард, в принципе, тоже – особенно когда узрел, что менять заляпанную белыми густыми потеками обивку гроба просто необходимо. Такого буйства таинственного «либидо» пять сотен лет мертвый вампир от себя даже не ожидал. Но хуже всего было то, что после девяти он… того… начинал странно посматривать на всех мужчин. Притом что самого Алукарда уже давно не интересовало ничего, кроме хорошего пистолета и новых пуль. Разум его недоумевал, а руки сами тянулись к заднице беспечно насвистывающего Пипа, так что одергивать себя раз от раза становилось все сложнее. Алукард задавался вопросом – быть может, есть во французе, Уолтере или всем взводе Диких Гусей что-то такое… как пишут в дамских книжках, ТАКОЕ… но не видел решительным образом ничего, кроме пяти литров крови. Более того, его тянуло еще и… потрогать всевозможных вампиров-начинашек. И не дай Тьма на горизонте появиться неожиданно зачастившим делегациям Искариотов – лучше сразу окопаться за дверью в подвал и грозно рычать на любого, кто попытается подойти поближе. Алукард уже не готов был за себя ручаться. С тоской великий вампир смотрел на стремительно убегающие секунды. Девять вечера неумолимо приближались, а он категорически не знал, что же ему делать.
- Опять строчишь? – грозный голос за спиной хрупкой Танечки заставил ее подпрыгнуть. Девушка воинственно развернулась, постаравшись не смотреть на соседку по комнате Машу. У Маши был настолько решительно-злобный вид, что Танечке стало страшно за свою хрупкую шейку. - Что там у нас? – маленькая яойщица нерешительно попыталась загородить напечатанный кусок фанфика: ей буквально только что удалось всеми правдами и неправдами загнать Андерсона в гроб к Алукарду! Вампир упорно сопротивлялся уже вторую неделю, обоснуи мигрировали на юг, а она сама была в творческом томлении, так и не решив, кого же все-таки укладывать в гроб к Алукарду. Все решили три десятка артов Насумару, и тогда… - Ах ты ж! Какая дрянь! – трубно возопила Маша, заставив все сорок танечкиных килограмм подпрыгнуть на стуле. – Алукарда! Андерсоном! - А что такого?! - Да ты!.. – гневно воздела палец Маша, ткнув пальцем в отсутствующий бюст Тани. – На святое покушаешься! Грязная извращенка, сколько вас развелось по этим вашим интернетам! - У нас демократия! – пискнула Танечка. В своем сетевом журнале она представала этакой Жорж Санд, которой наплевать на общественное мнение и яростных «гетеросексуалистов», но… не говорить же на деле, что фото в дневник она выкладывала Машины, а половину едких фразочек украла из ее арсенала? - Дерьмократия у нас, а не демократия! Право сильного! – ехидно сощурилась Маша. – И правом сильного я за святое убью лопатой! - Не посмеешь! – гордо задрала нос Таня. - Да ну? – хмыкнула Маша. - Ну да. Секундой спустя яойщица оказалась заброшенной на плечо своей подруги и отчаянно забрыкала ногами: - Пусти! - Цыц, малявка! У нас демократия, куда хочу, туда и тащу! На экране незаконченной осталась фраза о том, куда, попирая все законы анатомии, потянулась рука Падре Андерсона.
Три часа спустя Танечка мечтательно вздохнула, наморщила носик и решительно нажала ctrl+A, а следом Backspace. Тонкие пальчики на секунду нависли над клавиатурой, а затем девушка решительно застрочила, стараясь тыцать потише и не разбудить спавшую богатырским сном Машу. «В эту ночь леди Интегре Хеллсинг особенно не спалось – ее воображение терзал образ молодой и прекрасной, светловослосой… она была настоящим ангелом! Но как возможна любовь между ними – она же вампирша, а она человек! Скупая слеза скатилась у Интегры из глаз, когда она вспомнила нежную пышную грудь и…»
«Эго… супер-эго… ИД… либидо… если вам снится банан…» - Интегра отбросила книжку в сторону, досадливо поморщившись. И тут же раздосадовано закурила – ее собственное тело неожиданно начало сильно удивлять свою владелицу….
аплодирую автору. получается, Танечка, антияойщица, любительница таки юри? вот только первое предложение я не поняла про фрейда, Этого закомплексованного девственника, все ждавшего, когда же на него клюнут красотки из-за одной толстой-претолстой книжки, пошли крахом - рискну предположить, что здесь пропущено слово "надежды", например? что именно пошло крахом?
Бедный Алукард - над ним жестоко издевались)). Ужасы вышли выше всяких похвал, за что автору спасибо огромное. Перевоспитание яойщицы впечатлило)) Заказчик.
/Melissa/ не за что, я старалась) MAlexx дадада, именно туда их всех) Сам Ты Барбара юри очень милое, да) Мисс Кимпейл не за что. Самой страшно было, когда писала. .:Verba:. ну что, создаем комитет по перевоспитыванию?)
-
-
20.12.2009 в 00:38Зигмунд Фрейд ему не помог бы. Этого закомплексованного девственника, все ждавшего, когда же на него клюнут красотки из-за одной толстой-претолстой книжки, пошли крахом – совета тогда еще свободного Алукарда «не дурить и сходить уже в бордель» светоч науки психологии тогда не послушался. И очень странным было теперь обращаться к трудам этого всклоченного человечка в ожидании, что это даст хоть какие-то плоды.
«Эго… супер-эго… ИД… либидо… если вам снится банан…» - Алукард отбросил книжку в сторону, досадливо поморщившись. И тут же пригорюнился – и что делать теперь?
Высшего снедали странные желания. Он боялся сам себя и неверяще смотрел на свои ладони, ожидая, когда они его предадут. Притом что тело вело себя откровенно бредово, мозг его был девственно чист и ясен и с затаенным страхом ждал очередной подлости.
Все начиналось примерно в девять вечера – он успел уловить закономерность. Возвращавшегося с задания, довольно посвистывавшего и полностью довольного нежизнью Алукарда вдруг тянуло разрыдаться.
Он садился в свое кресло и громко всхлипывал, про себя удивляясь собственному идиотизму. Он плакал самозабвенно, кусая губы и закатывая глаза. При этом в его удивленных мыслях нет-нет да проскакивали какие-то сумбурные, пугавшие его обрывки: «Он так прекрасен… я так его недостоин… почему, почему он ко мне не приходит?!» Таинственный «он» был самому носферату невероятно интересен – уже с чисто гастрономической точки зрения.
Примерно через тридцать минут подобной истерики и завываний с непременным упоминанием «этой голубой, понимающей меня луны» тело Алукарда начинало вести себя непристойно. Паникующий вампир с ужасом осознавал, что его пальцы сами тянутся к ширинке, а губы непрестанно бормочут мужские имена. Если бы вампир умел, то всякий раз после подобного выкрутаса он краснел бы.
Бывало и хуже. Практически никогда не спавшего вампира вдруг сшибало с ног истинно богатырским сном. По пробуждении обнаруживалось, что подушка гроба изорвана, стенки его исцарапаны, Виктория шокирована – ее господин мечется в своей «колыбели» как волчок, бьет ногами и руками по крышке и все время кого-то зовет, стеная что-то вроде «ааааааааандссыыыыыыыыыыын». Что это значит, Виктория думать боялась. Алукард, в принципе, тоже – особенно когда узрел, что менять заляпанную белыми густыми потеками обивку гроба просто необходимо. Такого буйства таинственного «либидо» пять сотен лет мертвый вампир от себя даже не ожидал.
Но хуже всего было то, что после девяти он… того… начинал странно посматривать на всех мужчин. Притом что самого Алукарда уже давно не интересовало ничего, кроме хорошего пистолета и новых пуль. Разум его недоумевал, а руки сами тянулись к заднице беспечно насвистывающего Пипа, так что одергивать себя раз от раза становилось все сложнее. Алукард задавался вопросом – быть может, есть во французе, Уолтере или всем взводе Диких Гусей что-то такое… как пишут в дамских книжках, ТАКОЕ… но не видел решительным образом ничего, кроме пяти литров крови. Более того, его тянуло еще и… потрогать всевозможных вампиров-начинашек. И не дай Тьма на горизонте появиться неожиданно зачастившим делегациям Искариотов – лучше сразу окопаться за дверью в подвал и грозно рычать на любого, кто попытается подойти поближе. Алукард уже не готов был за себя ручаться.
С тоской великий вампир смотрел на стремительно убегающие секунды. Девять вечера неумолимо приближались, а он категорически не знал, что же ему делать.
- Опять строчишь? – грозный голос за спиной хрупкой Танечки заставил ее подпрыгнуть.
Девушка воинственно развернулась, постаравшись не смотреть на соседку по комнате Машу. У Маши был настолько решительно-злобный вид, что Танечке стало страшно за свою хрупкую шейку.
- Что там у нас? – маленькая яойщица нерешительно попыталась загородить напечатанный кусок фанфика: ей буквально только что удалось всеми правдами и неправдами загнать Андерсона в гроб к Алукарду! Вампир упорно сопротивлялся уже вторую неделю, обоснуи мигрировали на юг, а она сама была в творческом томлении, так и не решив, кого же все-таки укладывать в гроб к Алукарду. Все решили три десятка артов Насумару, и тогда…
- Ах ты ж! Какая дрянь! – трубно возопила Маша, заставив все сорок танечкиных килограмм подпрыгнуть на стуле. – Алукарда! Андерсоном!
- А что такого?!
- Да ты!.. – гневно воздела палец Маша, ткнув пальцем в отсутствующий бюст Тани. – На святое покушаешься! Грязная извращенка, сколько вас развелось по этим вашим интернетам!
- У нас демократия! – пискнула Танечка.
В своем сетевом журнале она представала этакой Жорж Санд, которой наплевать на общественное мнение и яростных «гетеросексуалистов», но… не говорить же на деле, что фото в дневник она выкладывала Машины, а половину едких фразочек украла из ее арсенала?
- Дерьмократия у нас, а не демократия! Право сильного! – ехидно сощурилась Маша. – И правом сильного я за святое убью лопатой!
- Не посмеешь! – гордо задрала нос Таня.
- Да ну? – хмыкнула Маша.
- Ну да.
Секундой спустя яойщица оказалась заброшенной на плечо своей подруги и отчаянно забрыкала ногами:
- Пусти!
- Цыц, малявка! У нас демократия, куда хочу, туда и тащу!
На экране незаконченной осталась фраза о том, куда, попирая все законы анатомии, потянулась рука Падре Андерсона.
Три часа спустя Танечка мечтательно вздохнула, наморщила носик и решительно нажала ctrl+A, а следом Backspace. Тонкие пальчики на секунду нависли над клавиатурой, а затем девушка решительно застрочила, стараясь тыцать потише и не разбудить спавшую богатырским сном Машу.
«В эту ночь леди Интегре Хеллсинг особенно не спалось – ее воображение терзал образ молодой и прекрасной, светловослосой… она была настоящим ангелом! Но как возможна любовь между ними – она же вампирша, а она человек! Скупая слеза скатилась у Интегры из глаз, когда она вспомнила нежную пышную грудь и…»
«Эго… супер-эго… ИД… либидо… если вам снится банан…» - Интегра отбросила книжку в сторону, досадливо поморщившись. И тут же раздосадовано закурила – ее собственное тело неожиданно начало сильно удивлять свою владелицу….
-
-
20.12.2009 в 00:47вот только первое предложение я не поняла про фрейда, Этого закомплексованного девственника, все ждавшего, когда же на него клюнут красотки из-за одной толстой-претолстой книжки, пошли крахом - рискну предположить, что здесь пропущено слово "надежды", например? что именно пошло крахом?
очень бы хотелось посмотреть на автора.
*не заказчик.
-
-
20.12.2009 в 00:53-
-
20.12.2009 в 00:59-
-
20.12.2009 в 01:02-
-
20.12.2009 в 01:02могу ошибиться, но догадываюсь о личности автора по характерному «ааааааааандссыыыыыыыыыыын» и паре фразочек )
-
-
20.12.2009 в 01:35Ох уж этот арт Насумару!И правильно! Всех яойщиц перевербовать в юрийщиц!не заказчик
-
-
20.12.2009 в 04:09не заказчик
-
-
20.12.2009 в 08:34Перевоспитание яойщицы впечатлило))
Заказчик.
-
-
20.12.2009 в 10:54И правильно! Всех яойщиц перевербовать в юрийщиц! Поддерживаю!
-
-
20.12.2009 в 12:36MAlexx дадада, именно туда их всех)
Сам Ты Барбара юри очень милое, да)
Мисс Кимпейл не за что. Самой страшно было, когда писала.
.:Verba:. ну что, создаем комитет по перевоспитыванию?)
-
-
20.12.2009 в 12:50-
-
20.12.2009 в 13:34-
-
30.12.2009 в 19:17Даже страшно представить, как чувствовал себя в этом фанфике падре))
-
-
03.01.2010 в 08:18-
-
06.09.2011 в 02:02класс-класс-класс!)))))))))