Автор уверен, что хотели немного не то, но !внезапно получилось именно это.
788 слов
Сколько может прожить смертельно раненый человек? Зависит от случая. Может ли выжить смертельно раненый человек? Здесь таится противоречие, почти оксюморон. Нет, конечно, нет - скажет любой, кто искушен в семантике. Ранение же смертельно. Кто искушен в философии, возразит: все относительно. То, от чего умирали еще пятьдесят лет назад, сейчас излечимо. Важно лишь, чтобы вовремя пришла помощь. Проекты секретных лабораторий Ватикана хранят знания, недоступные гражданской медицине. И все снова возвращается к вопросу: сколько может прожить смертельно раненый человек? А если он уже умер? Как долго его еще можно вернуть? Здесь сдается разум даже самых отъявленных риторов. Здесь же вступают в игру знатоки других материй. Поверьте, вы не хотели бы причаститься их истин, но все, что они делают, одобрено Его Святейшеством. Поверьте, вы не хотели бы видеть, что было дальше.
Будучи непосредственным участником событий, не видеть нельзя. Большую часть того месяца Энрико запомнил урывками. Чем ближе к точке отсчета, тем расплывчатее. Сначала к нему пришло, и это была первая осознанная мысль, ощущение места. Оно появилось вместе с запахом крови и лекарств, четкое, и оттого еще более страшное. «Госпиталь», - воссияла эта первозданная мысль, - «Господь Милосердный, я в госпитале». Потом тишину прорезал крик, и сквозь открывшуюся в ней рану хлынула темнота. Черная, как первозданный хаос. Потом все стало четче и куда менее страшно. Кошмар остался позади, щерясь иногда только остриями кольев в вязких от обезболивающих снах. Лекарства затопили собой все, и воды их были мутными, как Всемирный Потоп. Мутным был и взгляд Энрико, когда, на исходе четвертой недели, он встал и заглянул в зеркало. Серое лицо его смотрелось лицом одного из немертвых. И все-таки он был жив. Имплантаты заменили собой пропоротые органы, шрамы зарубцуются и перестанут болеть. Не больше месяца, и он вернется к Отделу. Еще несколько дней, и он потребует отчет. Больше он так не ошибется. А потом пришли те люди. Энрико знал их, конечно же. «Церкви», - сказали люди, - «известно все о вашем злоупотреблении». «Церковь», - продолжали они, - «в свете этой информации не считает вас более способным нести возложенную на вас миссию». «Однако Церковь», - улыбались люди, и позади слов их витало сожаление о том, что информация пришла слишком поздно, - «не бросает сыновей своих, столько сделавших во имя Ее славы. Она даст вам новую миссию». Полмесяца спустя какие-то другие люди собрали Энрико чемоданы, снабдили его новыми документами, а потом посадили на самолет. До Замбии. «Потому что нет дела важнее, чем нести свет веры нашей тем, кто пока лишен ее», - гласило напутствие Его Святейшества, - «и ничто так не укрепляет дух пастыря».
Предыдущий миссионер оставил эту церковь в мае, а сейчас стоял июль. Слишком далекой считалась деревня, слишком бедной, и всего сутки пути отделяли ее от реки, на которой стоял новый приход. Здесь не было даже телефона. В новом приходе, рассказывали, держали что-то вроде рации. А может, они не так поняли. Они вообще мало что понимали, эти местные. Воздух звенел от наполнявшей его жизни, сочился тяжелой влагой, исходил теплом. Воздух душил новые легкие. В первый вечер Энрико выпил таблетки – их запас заботливо уложили в один из чемоданов – сказал пастве, что устал с дороги и отслужит службу завтра, а потом ушел в свою комнату. Пустые стены змеились трещинами. У него не было ни лиры денег. Даже если добраться до того прихода у реки, священники доложат обо всех его действиях. В здешнем климате он проживет хорошо, если год. Это был второй раз с семинарии, когда Энрико Максвелл плакал. Но даже в ту минуту его разум не переставал искать выход. За свою жизнь он завел много врагов и мало друзей. Ни одного, если быть точным. Кто остался в живых из Тринадцатого Отряда? Станут ли они его искать? Энрико сомневался. Найдут ли его здесь те, другие? Возможно, но нескоро. Любое его действие отследят, любую попытку обрести хоть часть власти – остановят. А ведь он мог бы попытаться и преуспеть. Он знал многое. О, он многое знал. «Возможно, это только испытание?» - еще надеялся Энрико на следующее утро, наливая вино для причастия. – «Его Святейшество наказывает меня, а потом простит?» Он все бы сделал ради этого. Но время шло, и воздух становился только гуще. Как-то раз предзакатную тишину разорвал стрекот лопастей вертолета: он привез лекарства местному доктору и ничего для бывшего архиепископа. Тучная стальная птица поднялась обратно в небо, и деревья скрыли ее. Именно тогда Энрико решился окончательно. Чтобы добраться до центра провинции, у него ушло три дня. Три дня сквозь душные джунгли. В конце путешествия он продал свою Библию – потому что все остальное еще могло понадобиться. Вырученных денег хватало ровно на один международный звонок. Тишина, воцарившаяся в трубке перед первым гудком, походила на адские муки. Потом пищал коммутатор, потом не понимал секретарь. Энрико Максвелл умел убеждать. В конце концов, хриплый от табака женский голос произнес без приветствия: - Я думала, ты умер. Так какая именно информация, ты считаешь, может заинтересовать Орден?
О чёрт, какой дикий удар по самолюбию, лучше бы не оживляли. Наверное. Исполнение шикарно, идея интересная и ... правдоподобная, что ли. Спасибо автору.
sometimes the person who tries to keep everyone happy is the most lonely person
О.о Нифига себе... Я и правда предполагала нечто другое, но это потрясающе. Очень неожиданный в свете заявки сюжет. Заказчик в восторге, автор, откроетесь?
maurice_l, так и я про то же. *мучается* Хотя ладно, Энрико выкрутится. Так что нет, не хуже смерти. *хотя первым порывом было согласиться с Мисс Кимпейл*
maurice_l это очень положительная, кстати, штука. если не привык прочувствовать все, что пишешь.)) иначе это обретает некий оттенок проблемы...)) но проходит. мрр-р. /задумчиво мурчит и одобряет/
Feyra Не-не-не, вживание в персонажей - это к кому-нибудь другому)) Я просто пытаюсь создать конструкцию, которая мне самой была бы интересна. *радуется*
-
-
25.11.2009 в 04:02788 слов
Сколько может прожить смертельно раненый человек? Зависит от случая. Может ли выжить смертельно раненый человек? Здесь таится противоречие, почти оксюморон. Нет, конечно, нет - скажет любой, кто искушен в семантике. Ранение же смертельно.
Кто искушен в философии, возразит: все относительно. То, от чего умирали еще пятьдесят лет назад, сейчас излечимо. Важно лишь, чтобы вовремя пришла помощь.
Проекты секретных лабораторий Ватикана хранят знания, недоступные гражданской медицине. И все снова возвращается к вопросу: сколько может прожить смертельно раненый человек?
А если он уже умер? Как долго его еще можно вернуть?
Здесь сдается разум даже самых отъявленных риторов. Здесь же вступают в игру знатоки других материй. Поверьте, вы не хотели бы причаститься их истин, но все, что они делают, одобрено Его Святейшеством.
Поверьте, вы не хотели бы видеть, что было дальше.
Будучи непосредственным участником событий, не видеть нельзя.
Большую часть того месяца Энрико запомнил урывками. Чем ближе к точке отсчета, тем расплывчатее. Сначала к нему пришло, и это была первая осознанная мысль, ощущение места. Оно появилось вместе с запахом крови и лекарств, четкое, и оттого еще более страшное. «Госпиталь», - воссияла эта первозданная мысль, - «Господь Милосердный, я в госпитале». Потом тишину прорезал крик, и сквозь открывшуюся в ней рану хлынула темнота. Черная, как первозданный хаос.
Потом все стало четче и куда менее страшно. Кошмар остался позади, щерясь иногда только остриями кольев в вязких от обезболивающих снах. Лекарства затопили собой все, и воды их были мутными, как Всемирный Потоп.
Мутным был и взгляд Энрико, когда, на исходе четвертой недели, он встал и заглянул в зеркало. Серое лицо его смотрелось лицом одного из немертвых. И все-таки он был жив. Имплантаты заменили собой пропоротые органы, шрамы зарубцуются и перестанут болеть. Не больше месяца, и он вернется к Отделу. Еще несколько дней, и он потребует отчет.
Больше он так не ошибется.
А потом пришли те люди. Энрико знал их, конечно же. «Церкви», - сказали люди, - «известно все о вашем злоупотреблении». «Церковь», - продолжали они, - «в свете этой информации не считает вас более способным нести возложенную на вас миссию». «Однако Церковь», - улыбались люди, и позади слов их витало сожаление о том, что информация пришла слишком поздно, - «не бросает сыновей своих, столько сделавших во имя Ее славы. Она даст вам новую миссию».
Полмесяца спустя какие-то другие люди собрали Энрико чемоданы, снабдили его новыми документами, а потом посадили на самолет. До Замбии. «Потому что нет дела важнее, чем нести свет веры нашей тем, кто пока лишен ее», - гласило напутствие Его Святейшества, - «и ничто так не укрепляет дух пастыря».
Предыдущий миссионер оставил эту церковь в мае, а сейчас стоял июль. Слишком далекой считалась деревня, слишком бедной, и всего сутки пути отделяли ее от реки, на которой стоял новый приход. Здесь не было даже телефона. В новом приходе, рассказывали, держали что-то вроде рации. А может, они не так поняли. Они вообще мало что понимали, эти местные.
Воздух звенел от наполнявшей его жизни, сочился тяжелой влагой, исходил теплом. Воздух душил новые легкие.
В первый вечер Энрико выпил таблетки – их запас заботливо уложили в один из чемоданов – сказал пастве, что устал с дороги и отслужит службу завтра, а потом ушел в свою комнату.
Пустые стены змеились трещинами. У него не было ни лиры денег. Даже если добраться до того прихода у реки, священники доложат обо всех его действиях. В здешнем климате он проживет хорошо, если год. Это был второй раз с семинарии, когда Энрико Максвелл плакал. Но даже в ту минуту его разум не переставал искать выход.
За свою жизнь он завел много врагов и мало друзей. Ни одного, если быть точным. Кто остался в живых из Тринадцатого Отряда? Станут ли они его искать? Энрико сомневался. Найдут ли его здесь те, другие? Возможно, но нескоро. Любое его действие отследят, любую попытку обрести хоть часть власти – остановят. А ведь он мог бы попытаться и преуспеть. Он знал многое. О, он многое знал.
«Возможно, это только испытание?» - еще надеялся Энрико на следующее утро, наливая вино для причастия. – «Его Святейшество наказывает меня, а потом простит?» Он все бы сделал ради этого.
Но время шло, и воздух становился только гуще. Как-то раз предзакатную тишину разорвал стрекот лопастей вертолета: он привез лекарства местному доктору и ничего для бывшего архиепископа. Тучная стальная птица поднялась обратно в небо, и деревья скрыли ее.
Именно тогда Энрико решился окончательно.
Чтобы добраться до центра провинции, у него ушло три дня. Три дня сквозь душные джунгли. В конце путешествия он продал свою Библию – потому что все остальное еще могло понадобиться. Вырученных денег хватало ровно на один международный звонок.
Тишина, воцарившаяся в трубке перед первым гудком, походила на адские муки. Потом пищал коммутатор, потом не понимал секретарь. Энрико Максвелл умел убеждать. В конце концов, хриплый от табака женский голос произнес без приветствия:
- Я думала, ты умер. Так какая именно информация, ты считаешь, может заинтересовать Орден?
-
-
25.11.2009 в 04:51не заказчик
P.S. Вы забыли количество слов указать. Я вам в пост добавил.
-
-
25.11.2009 в 05:03Исполнение шикарно, идея интересная и ... правдоподобная, что ли. Спасибо автору.
-
-
25.11.2009 в 06:01-
-
25.11.2009 в 06:50Не заказчик)
-
-
25.11.2009 в 08:42-
-
25.11.2009 в 09:12-
-
25.11.2009 в 12:51Я думаю, это самый что ни наесть пост-канон. Браво, автор.
-
-
25.11.2009 в 14:29MAlexx
Вы забыли количество слов указать. Я вам в пост добавил.
Простите, ночью таки плохо соображается. Спасибо, что исправили
Ka-mai
Вот не надо, самолюбие - это важно, нужно и вообще))
С_э_т
Очень неожиданный в свете заявки сюжет.
Я тоже удивилась
Очень рада, что вам понравилось. Открываюсь
-Шинигами-
Да, мне бы такой пост-канон был интересен
-
-
25.11.2009 в 16:22-
-
25.11.2009 в 16:27Вот-вот, я тоже в него верю))
-
-
25.11.2009 в 20:35Прекрасное исполнение. Я под большим впечатлением...
-
-
26.11.2009 в 00:31Спасибо
-
-
26.11.2009 в 20:04-
-
26.11.2009 в 22:31Омг, я польщена
-
-
28.12.2009 в 22:30Максвелл каноничен до невозможности, написано прекрасно.
И да - он выкрутится, однозначно+)
-
-
30.12.2009 в 21:04Не за что
Ну вот люблю я Максвелла, ничего не могу с собой поделать
-
-
08.09.2010 в 17:30браво, автор. но ситуация, право, ужасающа. особенно для человека типа Максвелла... хммм... благодарю. очень.
-
-
08.09.2010 в 18:22Кажется, мне вообще нравится ставить персонажей в лично для них ужасные ситуации%))
Не за что и спасибо
-
-
08.09.2010 в 18:44/задумчиво мурчит и одобряет/
-
-
08.09.2010 в 18:50Не-не-не, вживание в персонажей - это к кому-нибудь другому)) Я просто пытаюсь создать конструкцию, которая мне самой была бы интересна.
*радуется*
-
-
08.09.2010 в 18:57