/* Автор очень извиняется, но избежать чрезмерного цитирования не удалось.) Хочется верить, что это посеет разумное, доброе и вечное в чьих-то сердцах. */
681 слово.
- Протестантская свинья, - процедил сквозь зубы Максвелл. Он был бы даже красив, если бы не перекошенное злобной ухмылкой лицо. Да и несдержанность ничуть не делала епископа симпатичнее. Интегра только хмыкнула, закуривая. - Тебе так нравится это произносить, католик? Может, еще что-нибудь скажешь? Они сидели в кафе уже третий час и перебрасывались взаимными оскорблениями. Добрая традиция ведения переговоров на нейтральной территории доставляла удовольствие обоим, но, судя по вытаращенным глазам официантов, пришло время наконец переходить к конструктивному обсуждению. Пока их не выставили отсюда за то, что посетителей отпугивают. Телохранители слонялись у дверей, умирая от скуки, но ни сэра Хеллсинг, ни епископа это не беспокоило. - Так что же, Тринадцатый отдел, чьим названием пугают непослушных детей, просит помощи у еретиков? Или вы и впрямь годитесь только на то, чтобы детишек стращать? От иронии протестантки Максвелла перекосило еще сильнее, но, отхлебнув полчашки кофе, он наконец нашел в себе силы справиться с эмоциями. - Интегра Хеллсинг, Тринадцатый отдел не просит помощи, а предлагает сотрудничество. Вам должно быть известно, что фашистская организация "Миллениум" собирает немертвых под своим началом. Если не уничтожить их, они пройдут по нашим странам, не оставив камня на камне. Тринадцатый отдел уже сейчас не в силах выжечь эту язву, а она разрастается. Ваша организация тоже не сможет справиться с таким количеством нежити, и если не объединить усилия, скоро все материки запылают в огне войны... Нет, это будет не война, а побоище, скотобойня, ибо люди ничего не смогут противопоставить нелюдям, - глаз католика начал нервно подергиваться, Максвелл залпом допил кофе и отшвырнул чашку в сторону. - Вы предлагаете заключить официальный договор, Максвелл? А как на это посмотрит наше начальство? - Тупая протестантка, конечно же, они не позволят этого! Я предлагаю личное соглашение в устной форме. До тех пор, пока не будет покончено с Миллениумом, наши организации не должны сражаться друг с другом. Если только ты в состоянии объяснить своим подчиненным, что от них требуется, - Энрико усмехнулся, пытаясь унять нервный тик. Интегра приподняла брови: - Ты поверишь мне на слово? Может, хотя бы поклясться? Католик внезапно вздохнул, как будто внутри него что-то переломилось, и посмотрел на нее почти жалобно: - Мне нужна помощь, Хеллсинг. Мне нужна помощь, и если ты окажешь ее, я сделаю что угодно. Ни в чем не клянись, просто будь на моей стороне.
Ты слышишь, будь на моей стороне, Не надо приказов, я просто прошу. Знаешь, у меня никого больше нет, Я знаю вкус лжи, но сейчас я не лгу.
В ту страшную ночь - впрочем, все, кто могли бояться, были уже мертвы, а Интегру Уингейтс Хеллсинг легче было бы четвертовать, чем заставить ощутить страх - в ту ночь Лондон горел в адском пламени. И нелюди заполнили улицы города, и сам дьявол, кажется, взирал с улыбкой на дело рук своих детей. Интегра невозмутимо шагала по улице, затягиваясь сигариллой, а за ней следовал эскорт из толпы недоумевающих Искариотов. Чего хотел добиться Максвелл, защитить возможную союзницу или гарантировать собственную безопасность? Какая разница? Сэр Хеллинг делала то, что велел ей долг, вне зависимости от обстоятельств, и наведенные на нее дула пистолетов вряд ли можно было считать серьезной помехой. Она из тех, кто сражается до последнего.
Даже когда на губах твоих кровь, Даже когда я не прав, Даже когда я веду безнадежный заведомо бой, Даже когда ты не видишь ни целей, ни прав...
Когда Максвелл, опьяненный собственным могуществом, приказал убивать всех, и нежить, и живых протестантов, Интегра была не слишком удивлена. Не стоило ожидать, что слабохарактерный священник справится с собой. Ей даже не пришлось нарушать их договор, приказывая Алукарду уничтожить католика. Она видела издалека, как перевернулась машина Максвелла и как безмозглые упыри тупо тыкались в стекло, пытаясь добраться до вожделенной живой плоти. И угадала звон стекла, когда штык паладина вонзился в пуленепробиваемую клетку новоиспеченного архиепископа. Что ж, эта смерть ничем не хуже любой другой. "Ибо прах ты, и в прах возвратишься".
Интегра ухмыльнулась. Она уже давно не ребенок, она знает, как устроен мир. Этот католик позволил себе слабость - и проиграл. А таким, как она, остается идти по телам... И помнить.
Даже когда не останется сил И я упаду в крови и грязи, Ты слышишь, будь на моей стороне всегда, Потому что я так просил.
-Шинигами-, мне тоже кажется, что заставить их возлюбить друг друга было бы несколько неправильно.) Зато интересно было попытаться показать идею духовного превосходства Интегры... Или не превосходства, а просто большей жесткости и жестокости.)
-
-
08.02.2010 в 01:23681 слово.
- Протестантская свинья, - процедил сквозь зубы Максвелл. Он был бы даже красив, если бы не перекошенное злобной ухмылкой лицо. Да и несдержанность ничуть не делала епископа симпатичнее.
Интегра только хмыкнула, закуривая.
- Тебе так нравится это произносить, католик? Может, еще что-нибудь скажешь?
Они сидели в кафе уже третий час и перебрасывались взаимными оскорблениями. Добрая традиция ведения переговоров на нейтральной территории доставляла удовольствие обоим, но, судя по вытаращенным глазам официантов, пришло время наконец переходить к конструктивному обсуждению. Пока их не выставили отсюда за то, что посетителей отпугивают.
Телохранители слонялись у дверей, умирая от скуки, но ни сэра Хеллсинг, ни епископа это не беспокоило.
- Так что же, Тринадцатый отдел, чьим названием пугают непослушных детей, просит помощи у еретиков? Или вы и впрямь годитесь только на то, чтобы детишек стращать?
От иронии протестантки Максвелла перекосило еще сильнее, но, отхлебнув полчашки кофе, он наконец нашел в себе силы справиться с эмоциями.
- Интегра Хеллсинг, Тринадцатый отдел не просит помощи, а предлагает сотрудничество. Вам должно быть известно, что фашистская организация "Миллениум" собирает немертвых под своим началом. Если не уничтожить их, они пройдут по нашим странам, не оставив камня на камне. Тринадцатый отдел уже сейчас не в силах выжечь эту язву, а она разрастается. Ваша организация тоже не сможет справиться с таким количеством нежити, и если не объединить усилия, скоро все материки запылают в огне войны... Нет, это будет не война, а побоище, скотобойня, ибо люди ничего не смогут противопоставить нелюдям, - глаз католика начал нервно подергиваться, Максвелл залпом допил кофе и отшвырнул чашку в сторону.
- Вы предлагаете заключить официальный договор, Максвелл? А как на это посмотрит наше начальство?
- Тупая протестантка, конечно же, они не позволят этого! Я предлагаю личное соглашение в устной форме. До тех пор, пока не будет покончено с Миллениумом, наши организации не должны сражаться друг с другом. Если только ты в состоянии объяснить своим подчиненным, что от них требуется, - Энрико усмехнулся, пытаясь унять нервный тик.
Интегра приподняла брови:
- Ты поверишь мне на слово? Может, хотя бы поклясться?
Католик внезапно вздохнул, как будто внутри него что-то переломилось, и посмотрел на нее почти жалобно:
- Мне нужна помощь, Хеллсинг. Мне нужна помощь, и если ты окажешь ее, я сделаю что угодно. Ни в чем не клянись, просто будь на моей стороне.
Ты слышишь, будь на моей стороне,
Не надо приказов, я просто прошу.
Знаешь, у меня никого больше нет,
Я знаю вкус лжи, но сейчас я не лгу.
В ту страшную ночь - впрочем, все, кто могли бояться, были уже мертвы, а Интегру Уингейтс Хеллсинг легче было бы четвертовать, чем заставить ощутить страх - в ту ночь Лондон горел в адском пламени. И нелюди заполнили улицы города, и сам дьявол, кажется, взирал с улыбкой на дело рук своих детей.
Интегра невозмутимо шагала по улице, затягиваясь сигариллой, а за ней следовал эскорт из толпы недоумевающих Искариотов. Чего хотел добиться Максвелл, защитить возможную союзницу или гарантировать собственную безопасность? Какая разница? Сэр Хеллинг делала то, что велел ей долг, вне зависимости от обстоятельств, и наведенные на нее дула пистолетов вряд ли можно было считать серьезной помехой. Она из тех, кто сражается до последнего.
Даже когда на губах твоих кровь,
Даже когда я не прав,
Даже когда я веду безнадежный заведомо бой,
Даже когда ты не видишь ни целей, ни прав...
Когда Максвелл, опьяненный собственным могуществом, приказал убивать всех, и нежить, и живых протестантов, Интегра была не слишком удивлена. Не стоило ожидать, что слабохарактерный священник справится с собой.
Ей даже не пришлось нарушать их договор, приказывая Алукарду уничтожить католика.
Она видела издалека, как перевернулась машина Максвелла и как безмозглые упыри тупо тыкались в стекло, пытаясь добраться до вожделенной живой плоти. И угадала звон стекла, когда штык паладина вонзился в пуленепробиваемую клетку новоиспеченного архиепископа. Что ж, эта смерть ничем не хуже любой другой. "Ибо прах ты, и в прах возвратишься".
Интегра ухмыльнулась. Она уже давно не ребенок, она знает, как устроен мир. Этот католик позволил себе слабость - и проиграл. А таким, как она, остается идти по телам... И помнить.
Даже когда не останется сил
И я упаду в крови и грязи,
Ты слышишь, будь на моей стороне всегда,
Потому что я так просил.
-
-
08.02.2010 в 01:25-
-
08.02.2010 в 01:27-
-
08.02.2010 в 01:29-
-
08.02.2010 в 01:33Зато интересно было попытаться показать идею духовного превосходства Интегры... Или не превосходства, а просто большей жесткости и жестокости.)
-
-
08.02.2010 в 01:33-
-
08.02.2010 в 01:48Оно чудесно тем, что правдоподобно.
Автор, заказчик признает вашу трактовку и благодарен за исполнение.
-
-
08.02.2010 в 01:50Аффтор.
-
-
08.02.2010 в 01:59-
-
08.02.2010 в 02:07-
-
08.02.2010 в 02:09-
-
08.02.2010 в 15:40