Неспешным шагом она бродит по улицам, завернувшись в чёрное пальто. Ей не холодно, но она закутывается всё сильнее, желая спрятаться от наступающей со всех сторон темноты. Она видит ночью так же ясно, как днём, её не пугает отсутствие света. Но эта темнота - другая. Не обусловленная временем суток. Эта темнота скользит по поверхности земли, заползая на стены, струясь по воздуху тонкой пеленой. Никто другой не может увидеть или почувствовать этого. Потому что это - только её. Серас Виктории. Кто-то назвал бы это стандартной фразой: "тени прошлого". И вобщем, этот кто-то был бы прав...
Она идёт, то опустив голову, то наоборот - глядя по сторонам. Она смотрит внимательно. Вглядывается в каждое здание, каждую витрину, в окошки припаркованных на обочине автомобилей. Она ловит в них своё отражение. Ей до сих пор иногда это кажется забавным. Когда-то давно, читая книжки-ужастики про разную нечисть, она думала, что вампиры не отражаются в зеркалах. А ещё она думала, что они не отбрасывают тени. Как смешно. Её тень всегда следует за ней, даже если выйти на улицу в полдень. Теперь она вполне могла ходить по городу днём, но всё равно не любила. Солнечный свет не причинял ей вреда, но она его просто ненавидела. Как и хозяин. И снова - смешно. Она ведь думала раньше, что никогда не станет на него похожа.
"Как изменился мой родной город..." - думает Серас Виктория, - "Как изменилась я сама..." Ей даже кажется, что перемены эти непосредственно связаны друг с другом. Что каждое изменение на улицах Лондона заставляет меняться и её саму. Прошло уже больше тридцати лет с того момента, как эти улицы были охвачены огнём, как повсюду гремели взрывы, рушились дома и умирали люди. Этот город был уничтожен за одну ночь. Тени гигантских дирижаблей сожрали его, обглодав до костей. Девушка помнит, как пылали пожары, которые потом не могли погасить ещё несколько дней. Тушили в одном месте - в другом загоралось. Помнит, как искали ту плиту на мостовой. Обычный серый обшарпанный камень, на котором отпечаталась кровавая пентаграмма. Печать её хозяина. Она въелась в эту плиту, проросла вглубь неё болезненными ломанными линиями, как корнями. Серас помнит, как вырезали эту печать. Если бы так же можно было вырезать всю боль, что впиталась той ночью в землю Англии... Виктория тогда стояла молча, в каком-то оцепенении, и наблюдала за процессом. Она понимала, что надо бы помочь. Но не могла двинуться с места. И не могла оторвать глаз от холодной глыбы со зловещим, но мёртвым рисунком. Не могла поверить, что это... вот это вот - и есть всё, что осталось от её хозяина. Нет, она знала, что он не ушёл навсегда. Что он обязательно вернётся. Как его слуга и ученица, как существо, связанное с ним на самом тонком энергетическом уровне - она чувствовала, что он не погиб. И подтверждением тому звучали слова Уолтера: "Ничто не может справиться с кровью вампира". Ничто не может... Но чувствовать и знать - одно. А видеть и принимать - совсем другое. Она не приняла. Не смирилась. Она помнит, как погрузили камень в машину, как тащили гроб. Будто это ящик с каким-то хламом. Она отвернулась, чтобы не видеть. И ей было стыдно от того, что она не может найти в себе силы подойти, отобрать, понести самой. Она помнит, как сделала неуверенный шаг вперёд... и как под подошвой ботинка что-то хрустнуло. Она наклонилась подобрать. Что-то круглое. Монокль с треснувшим стеклом. А дальше она помнит только то, как задрожали руки и как глаза заволокло чем-то красным. Теперь у неё тоже были кровавые слёзы, как и у хозяина. Ведь теперь она больше не Полицейская. У неё есть имя. Он же сам сказал тогда, улыбаясь ей. Серас. Серас Виктория. Настоящий вампир. Теперь - настоящий...
И с тех пор она менялась с каждым днём. И продолжает меняться. Вместе с улицами города, с его дорогами и мостами, вместе с Трафальгарской площадью и Биг Беном, вместе с проклятым Букингемским Дворцом... Где ты была, Королева, когда твои Рыцари умирали? Ты предпочла убежать. И Серас ненавидит тебя за это, пускай тебя давно уже нет в живых. Серас ведь стала чудовищем. Теперь ей можно ненавидеть, независимо от срока давности. Теперь Серас всё чаще пьёт кровь, теперь Серас убивает людей. Она стала сильной, обновлённой, совсем другой. Как и Лондон, который год за годом методично отстраивали заново. Повсюду выросли дома - совсем другие, непохожие на те, что были раньше. Архитекторы вроде старались восстановить исторический облик города, но на деле у них получилась какая-то своя история, вывернутая наизнанку. Отреставрированные здания выглядели так, будто были покрыты глянцем. Их сделали новее, чем то, что как раз должно было быть "новостройками". Новые дома были унылыми и серыми, построенными наспех и дёшево. Конечно. Все деньги ушли на реставрацию памятников архитектуры. Королева ведь не могла ударить в грязь лицом. Верно. Руки могут быть запятнаны, но лицо никогда пачкать не стоит.
Виктория часто гуляет по городу. Она думает, что чем больше будешь ходить по новым улицам, вдоль новых домов - тем скорее тебя оставит прошлое. Всё старое должно бояться нового. Оно должно уходить. Только почему-то не уходит... Город изменился - в каких-то местах вообще до неузнаваемости. Но тени старых домов нависали со всех сторон, как призрачные великаны. Она чувствует это. Ведь это - её. Её город. Серас Виктории. Не Королевы, не Парламента, не председателей Круглого Стола. Всё это больше не принадлежит им. Они бросили всё это тридцать лет назад, и больше не имеют на это права. Они построили новый город на пепелище старого, надеясь закрыть все дыры, все трещины и разломы. Закрыть, залатать. Загладить. Не получится.
Как не получится вернуть всех тех людей, чьи имена начертаны на мемориальных досках и памятниках. Эти длинные списки в обрамлении траурных лент - они повсюду, на каждом доме, на каждой стене. Мраморные плиты, возле которых всегда лежат цветы и горят свечи. Свечи разгоняют тень. "Как ты изменился...", - думает девушка, останавливаясь и прикасаясь к ледяной стене, - "...мой город. Что ты теперь? Памятник? Кладбище?" Её рука скользит вниз, к плите с высеченными на ней мелкими буквами, пальцы отсчитывают имена. Сколько людей жило в этом доме? Вряд ли здесь перечислены все. Никто не может знать точное число погибших. Военные опубликовали официальные данные, но Виктория знала, что они не имеют ничего общего с реальностью. Правительство существенно занизило цифру. К тому же, многие так и оставались "пропавшими без вести", пока не истёк срок, необходимый для того, чтобы их признали мёртвыми. Признали! Какая ирония... Оказывается, тебя могут и не признать. Право называться мёртвым в этом мире надо ещё заслужить. У вампиров с этим проще. Им это право даётся сразу.
А, может быть, этих людей кто-то ждал, несмотря ни на что? Всё равно продолжал верить, что они вернутся, раз их имена не попали в списки? Их родственники, их друзья, их возлюбленные. Они не могли знать, они могли лишь надеяться. И только Виктория знала точно. Знала, что её "пропавший без вести" обязательно вернётся. Знала и всё время повторяла это Интегре, которая под конец уже почти перестала верить. А ведь он вернулся. Не родственник, не друг, не возлюбленный. Вернулся в ту ночь, когда опять светила полная луна. "Слишком поздно", - сказала тогда Интегра, - "Ты опоздал". А Виктория улыбалась. Она ведь уже знала, что для вампиров не существует таких понятий, как "поздно" или "рано". Они же мёртвые. Мёртвые, которым не требуется это доказывать и заверять документально. Мёртвые не опаздывают.
Вот и сейчас девушка никуда не торопится. Она просто спокойно идёт по городу, кутаясь в пальто, настойчиво стараясь уйти от хрупких, но нерушимых теней. Она идёт уверенно, зная, что когда-нибудь обязательно победит эти воспоминания. Победит темноту. Как победила с годами свои прежние слабости, свои слёзы и своё чувство вины. Ведь изменения не остановить. Они продолжаются и вокруг неё и в ней самой. Меняются ли мёртвые? Да. Если эти мёртвые пьют кровь. Ведь кровь-то живая. Город будет меняться внешне, но старые раны его никогда не закроются. И Виктория тоже пока ещё несёт с собой тот груз, что был ей дан человечностью. Но однажды она сбросит его с плеч. Как это чёрное пальто, которое совсем не согревает. Зачем оно ей? Она ведь итак не мёрзнет. Когда-нибудь Виктория поймёт это. И тогда она изменится навсегда.
Меняются ли мёртвые? Да. Если эти мёртвые пьют кровь. Ведь кровь-то живая. Чудесная фраза, и сам фик великолепен. Атмосферно, и Виктория очень настоящая.
Очень, очень и очень... сильно, да, очень сильно, так ярко, я себе хорошо представляла картину и почему-то улыбалась, хотя вещь совсем не весёлая, но... правильная, что ли? Очень хорошо получилось, спасибо вам, автор
-
-
25.11.2009 в 04:33Неспешным шагом она бродит по улицам, завернувшись в чёрное пальто. Ей не холодно, но она закутывается всё сильнее, желая спрятаться от наступающей со всех сторон темноты. Она видит ночью так же ясно, как днём, её не пугает отсутствие света. Но эта темнота - другая. Не обусловленная временем суток. Эта темнота скользит по поверхности земли, заползая на стены, струясь по воздуху тонкой пеленой. Никто другой не может увидеть или почувствовать этого. Потому что это - только её. Серас Виктории.
Кто-то назвал бы это стандартной фразой: "тени прошлого". И вобщем, этот кто-то был бы прав...
Она идёт, то опустив голову, то наоборот - глядя по сторонам. Она смотрит внимательно. Вглядывается в каждое здание, каждую витрину, в окошки припаркованных на обочине автомобилей. Она ловит в них своё отражение. Ей до сих пор иногда это кажется забавным. Когда-то давно, читая книжки-ужастики про разную нечисть, она думала, что вампиры не отражаются в зеркалах. А ещё она думала, что они не отбрасывают тени.
Как смешно. Её тень всегда следует за ней, даже если выйти на улицу в полдень. Теперь она вполне могла ходить по городу днём, но всё равно не любила. Солнечный свет не причинял ей вреда, но она его просто ненавидела. Как и хозяин.
И снова - смешно. Она ведь думала раньше, что никогда не станет на него похожа.
"Как изменился мой родной город..." - думает Серас Виктория, - "Как изменилась я сама..."
Ей даже кажется, что перемены эти непосредственно связаны друг с другом. Что каждое изменение на улицах Лондона заставляет меняться и её саму. Прошло уже больше тридцати лет с того момента, как эти улицы были охвачены огнём, как повсюду гремели взрывы, рушились дома и умирали люди. Этот город был уничтожен за одну ночь. Тени гигантских дирижаблей сожрали его, обглодав до костей. Девушка помнит, как пылали пожары, которые потом не могли погасить ещё несколько дней. Тушили в одном месте - в другом загоралось. Помнит, как искали ту плиту на мостовой. Обычный серый обшарпанный камень, на котором отпечаталась кровавая пентаграмма. Печать её хозяина. Она въелась в эту плиту, проросла вглубь неё болезненными ломанными линиями, как корнями. Серас помнит, как вырезали эту печать. Если бы так же можно было вырезать всю боль, что впиталась той ночью в землю Англии... Виктория тогда стояла молча, в каком-то оцепенении, и наблюдала за процессом. Она понимала, что надо бы помочь. Но не могла двинуться с места. И не могла оторвать глаз от холодной глыбы со зловещим, но мёртвым рисунком. Не могла поверить, что это... вот это вот - и есть всё, что осталось от её хозяина.
Нет, она знала, что он не ушёл навсегда. Что он обязательно вернётся. Как его слуга и ученица, как существо, связанное с ним на самом тонком энергетическом уровне - она чувствовала, что он не погиб. И подтверждением тому звучали слова Уолтера: "Ничто не может справиться с кровью вампира". Ничто не может...
Но чувствовать и знать - одно. А видеть и принимать - совсем другое. Она не приняла. Не смирилась.
Она помнит, как погрузили камень в машину, как тащили гроб. Будто это ящик с каким-то хламом. Она отвернулась, чтобы не видеть. И ей было стыдно от того, что она не может найти в себе силы подойти, отобрать, понести самой. Она помнит, как сделала неуверенный шаг вперёд... и как под подошвой ботинка что-то хрустнуло. Она наклонилась подобрать. Что-то круглое. Монокль с треснувшим стеклом.
А дальше она помнит только то, как задрожали руки и как глаза заволокло чем-то красным. Теперь у неё тоже были кровавые слёзы, как и у хозяина. Ведь теперь она больше не Полицейская. У неё есть имя. Он же сам сказал тогда, улыбаясь ей. Серас. Серас Виктория. Настоящий вампир. Теперь - настоящий...
И с тех пор она менялась с каждым днём. И продолжает меняться. Вместе с улицами города, с его дорогами и мостами, вместе с Трафальгарской площадью и Биг Беном, вместе с проклятым Букингемским Дворцом... Где ты была, Королева, когда твои Рыцари умирали? Ты предпочла убежать. И Серас ненавидит тебя за это, пускай тебя давно уже нет в живых. Серас ведь стала чудовищем. Теперь ей можно ненавидеть, независимо от срока давности.
Теперь Серас всё чаще пьёт кровь, теперь Серас убивает людей. Она стала сильной, обновлённой, совсем другой. Как и Лондон, который год за годом методично отстраивали заново. Повсюду выросли дома - совсем другие, непохожие на те, что были раньше. Архитекторы вроде старались восстановить исторический облик города, но на деле у них получилась какая-то своя история, вывернутая наизнанку. Отреставрированные здания выглядели так, будто были покрыты глянцем. Их сделали новее, чем то, что как раз должно было быть "новостройками". Новые дома были унылыми и серыми, построенными наспех и дёшево. Конечно. Все деньги ушли на реставрацию памятников архитектуры. Королева ведь не могла ударить в грязь лицом. Верно. Руки могут быть запятнаны, но лицо никогда пачкать не стоит.
Виктория часто гуляет по городу. Она думает, что чем больше будешь ходить по новым улицам, вдоль новых домов - тем скорее тебя оставит прошлое. Всё старое должно бояться нового. Оно должно уходить. Только почему-то не уходит... Город изменился - в каких-то местах вообще до неузнаваемости. Но тени старых домов нависали со всех сторон, как призрачные великаны. Она чувствует это. Ведь это - её.
Её город. Серас Виктории.
Не Королевы, не Парламента, не председателей Круглого Стола. Всё это больше не принадлежит им. Они бросили всё это тридцать лет назад, и больше не имеют на это права. Они построили новый город на пепелище старого, надеясь закрыть все дыры, все трещины и разломы. Закрыть, залатать. Загладить.
Не получится.
Как не получится вернуть всех тех людей, чьи имена начертаны на мемориальных досках и памятниках. Эти длинные списки в обрамлении траурных лент - они повсюду, на каждом доме, на каждой стене. Мраморные плиты, возле которых всегда лежат цветы и горят свечи. Свечи разгоняют тень.
"Как ты изменился...", - думает девушка, останавливаясь и прикасаясь к ледяной стене, - "...мой город. Что ты теперь? Памятник? Кладбище?"
Её рука скользит вниз, к плите с высеченными на ней мелкими буквами, пальцы отсчитывают имена. Сколько людей жило в этом доме? Вряд ли здесь перечислены все. Никто не может знать точное число погибших. Военные опубликовали официальные данные, но Виктория знала, что они не имеют ничего общего с реальностью. Правительство существенно занизило цифру. К тому же, многие так и оставались "пропавшими без вести", пока не истёк срок, необходимый для того, чтобы их признали мёртвыми. Признали! Какая ирония... Оказывается, тебя могут и не признать. Право называться мёртвым в этом мире надо ещё заслужить.
У вампиров с этим проще. Им это право даётся сразу.
А, может быть, этих людей кто-то ждал, несмотря ни на что? Всё равно продолжал верить, что они вернутся, раз их имена не попали в списки?
Их родственники, их друзья, их возлюбленные. Они не могли знать, они могли лишь надеяться. И только Виктория знала точно. Знала, что её "пропавший без вести" обязательно вернётся. Знала и всё время повторяла это Интегре, которая под конец уже почти перестала верить.
А ведь он вернулся. Не родственник, не друг, не возлюбленный.
Вернулся в ту ночь, когда опять светила полная луна. "Слишком поздно", - сказала тогда Интегра, - "Ты опоздал".
А Виктория улыбалась. Она ведь уже знала, что для вампиров не существует таких понятий, как "поздно" или "рано". Они же мёртвые. Мёртвые, которым не требуется это доказывать и заверять документально. Мёртвые не опаздывают.
Вот и сейчас девушка никуда не торопится. Она просто спокойно идёт по городу, кутаясь в пальто, настойчиво стараясь уйти от хрупких, но нерушимых теней. Она идёт уверенно, зная, что когда-нибудь обязательно победит эти воспоминания. Победит темноту. Как победила с годами свои прежние слабости, свои слёзы и своё чувство вины. Ведь изменения не остановить. Они продолжаются и вокруг неё и в ней самой. Меняются ли мёртвые? Да. Если эти мёртвые пьют кровь. Ведь кровь-то живая.
Город будет меняться внешне, но старые раны его никогда не закроются. И Виктория тоже пока ещё несёт с собой тот груз, что был ей дан человечностью.
Но однажды она сбросит его с плеч. Как это чёрное пальто, которое совсем не согревает. Зачем оно ей? Она ведь итак не мёрзнет.
Когда-нибудь Виктория поймёт это. И тогда она изменится навсегда.
-
-
25.11.2009 в 04:53не заказчик
-
-
25.11.2009 в 05:46Чудесная фраза, и сам фик великолепен. Атмосферно, и Виктория очень настоящая.
-
-
25.11.2009 в 12:54-
-
25.11.2009 в 16:20заказчица
-
-
25.11.2009 в 20:11-
-
26.11.2009 в 16:39автор