А здесь у нас в центре циклона снежные львы и полный штиль (с) БГ
Надеюсь, я не очень разочарую заказчика. Но... I did it my way, так уж вышло.
756 слов
Она зовет его, когда день опрокидывается в ночь, все дела закончены и заданий нет: никаких вампиров, в Соединенном Королевстве все спокойно.
«Алукард», – хрипловатое, совсем негромкое, но твердое, настигающее его везде, в самой дальней комнате особняка и даже под крышкой гроба.
Интегра скучает. Интегре хочется поговорить. Интегре хочется… Какой прок гадать? Это тот случай, когда никогда нельзя знать наверняка.
Интегра сидит в кресле и крутит в пальцах незажженную сигариллу.
– Хозяйка.
– Доброй ночи, Алукард.
Вампир усаживается на пол, у ног девушки: тепло и запахи на мгновение оглушают и звенит в ушах: Интегра пахнет горьким табаком, немного – холодными и свежими духами, немного – кофе, немного – трескучей наэлектризованной пылью от пишущей машинки с экранчиком и названием как у непромокаемого плаща.
– Как прошел ваш день, хозяйка?
Щелкает зажигалка, вдох, выдох, и дым над головой. Интегра кладет руку вампиру на голову, перебирает спутанные пряди и рассказывает.
Ничего важного, конечно же. Никаких советов – что может посоветовать он главе Хеллсинга? Никаких девичьих глупостей – она бережет остатки его рассудка. Никаких вопросов о его прошлом и почти никаких – о вампирах, за что он безмерно благодарен ей. Долгое молчание, заполненное невесомыми движениями тонких пальцев.
И тогда ему хочется запрокинуть голову и коснуться губами теплого шелка перчатки.
– Вы не думали завести собаку, хозяйка? – спрашивает Алукард однажды.
– Собаку?.. – рассеянно переспрашивает Интегра, пытаясь проложить пробор в его волосах. – Нет. Зачем мне собака?
* * * Алукард не умеет строить планов. Будущее бессмертного существа, прожившего уже почти шестьсот лет, выглядит совсем не так, как будущее обычного человека: беспокоиться, по сути, не о чем – вампир привык, что ничего непоправимого с ним уже случиться не может, и упускает из виду обычные человеческие причуды. Поэтому новость, которую приносит Виктория, потрясает его невероятностью и закономерностью одновременно.
Интегре сделали предложение. Хозяйка выйдет замуж.
Захлопнута намертво дверь: не войдет никто – ни Уолтер, ни Виктория, ни сама Интегра; мутной волной поднимается, заполняет до краев и выплескивается тьма, распахиваются на стенах тысячи глаз, всматриваются в неподвижную, застывшую фигуру в кресле. Горечь разливается во рту, чернота вокруг багровеет и раскаляется добела от ярости немертвого.
Можно убить ее – проще простого. Можно обратить ее и привязать намертво к себе и своей вечности. Можно заполнить ее сны тьмой и лишить ее воли и разума. Можно…
Кружится голова, и путаются, вязнут в жгучей, отчаянной ненависти мысли.
Она человек, всего лишь человек. Человек. И род Хеллсингов должен быть продолжен – он же знает лучше многих, что это правильно. И он не должен вмешиваться.
Нет. Все равно. Плевать.
«Ты – моя, – шепчут губы, а может быть – стены, и крошится дерево подлокотников под стальными пальцами, – сколько раз мне придется сказать тебе, ты – моя, хозяйка Интегра?»
* * * Вечером Интегра зовет к себе и все как всегда: Алукард не чувствует ни волнения, ни смущения, только спокойное тепло и неслышный ни для кого, но оглушительный для вампира сладковатый запах крови, от которого наполняется слюной рот, удлиняются клыки и хочется ткнуться лицом в острые хозяйские колени.
– Кажется, я могу поздравить хозяйку? – спрашивает Алукард с насмешливой почтительностью.
– Ты об Эдварде Айлензе? Интересно, в этом доме что-нибудь можно сохранить в тайне? – с досадой бросает Интегра.
Алукард мрачно думает о том, что можно. Знай прислуга или солдаты об их вечерних встречах, сплетен было бы не избежать и тогда ни сын Айлендза, ни любой другой «приличный» молодой человек и на милю не приблизился бы к леди Хеллсинг.
– Я не думаю, что вам стоит упрекать тех, кто желает разделить с вами вашу радость, хозяйка.
Желание извернуться и впиться зубами в руку, перебирающую волосы, почти непереносимо.
– Вот как? И что же ты об этом думаешь, Алукард? – смеется Интегра.
– Я думаю, что если молодой Айлендз хоть немного похож на своего отца, то он станет достойным хозяином для меня… и поможет вам в делах Организации.
– Так значит, ты хотел бы сменить хозяина? – спокойно, негромко, но в голосе что-то опасно звенит, и вампир блаженно щурится, радуясь, что Интегра не может видеть его лица.
– У меня есть своя гордость, хозяйка: подчиняться мужчине, достойному «Хеллсинга», куда проще. Кроме того, есть кое-какие… технические неудобства. Например, сегодня… – к счастью, она не дает ему продолжить.
– Достаточно, слуга! С меня хватит! – сдавленно шепчет Интегра, сгребает черные пряди в кулак и больно дергает, заставляя развернуть голову и взглянуть ей в глаза. Слепит ледяная синева, и покрасневшие щеки – только прикоснись! – обожгут ладонь. – Так вот: я разочарую тебя: Айлендз не будет твоим новым хозяином. И тебе придется очень, очень долго ждать достойного, идиот проклятый, это я тебе обещаю! – голос дрожит и ломается, – А теперь пошел вон!!
Алукард тянет время, наслаждаясь каждой секундой: медленно поднимается, отвешивает разгневанной хозяйке глубокий поклон и неспешно выходит за дверь. От широкой – еще шире, чем обычно – счастливой улыбки вампира горничная в коридоре взвизгивает и роняет поднос.
Накала страстей как раз-таки не увидела вообще. Скучно. Не скажу, что не понравилось совсем, написано добротно. Но увидеть я хотела совсем не это или хотя бы что-то поэмоциональнее упыря и штампов. Заказчик.
А здесь у нас в центре циклона снежные львы и полный штиль (с) БГ
Они, значит, мучаются (от технических неудобств), а ты радуешься Йа аффтор-садист! Если они не будут мучиться, о чем писать? А потом - все это такие мелочи по сравнению с каноном!
Хм...Сам долго присматривался к заявке, но как-то не пошло... Вещь получилась не лишенная драматичности, но развитие событий предсказуемое и заезженное
-
-
28.06.2010 в 00:25756 слов
Она зовет его, когда день опрокидывается в ночь, все дела закончены и заданий нет: никаких вампиров, в Соединенном Королевстве все спокойно.
«Алукард», – хрипловатое, совсем негромкое, но твердое, настигающее его везде, в самой дальней комнате особняка и даже под крышкой гроба.
Интегра скучает. Интегре хочется поговорить. Интегре хочется… Какой прок гадать? Это тот случай, когда никогда нельзя знать наверняка.
Интегра сидит в кресле и крутит в пальцах незажженную сигариллу.
– Хозяйка.
– Доброй ночи, Алукард.
Вампир усаживается на пол, у ног девушки: тепло и запахи на мгновение оглушают и звенит в ушах: Интегра пахнет горьким табаком, немного – холодными и свежими духами, немного – кофе, немного – трескучей наэлектризованной пылью от пишущей машинки с экранчиком и названием как у непромокаемого плаща.
– Как прошел ваш день, хозяйка?
Щелкает зажигалка, вдох, выдох, и дым над головой. Интегра кладет руку вампиру на голову, перебирает спутанные пряди и рассказывает.
Ничего важного, конечно же. Никаких советов – что может посоветовать он главе Хеллсинга? Никаких девичьих глупостей – она бережет остатки его рассудка. Никаких вопросов о его прошлом и почти никаких – о вампирах, за что он безмерно благодарен ей. Долгое молчание, заполненное невесомыми движениями тонких пальцев.
И тогда ему хочется запрокинуть голову и коснуться губами теплого шелка перчатки.
– Вы не думали завести собаку, хозяйка? – спрашивает Алукард однажды.
– Собаку?.. – рассеянно переспрашивает Интегра, пытаясь проложить пробор в его волосах. – Нет. Зачем мне собака?
* * *
Алукард не умеет строить планов. Будущее бессмертного существа, прожившего уже почти шестьсот лет, выглядит совсем не так, как будущее обычного человека: беспокоиться, по сути, не о чем – вампир привык, что ничего непоправимого с ним уже случиться не может, и упускает из виду обычные человеческие причуды. Поэтому новость, которую приносит Виктория, потрясает его невероятностью и закономерностью одновременно.
Интегре сделали предложение. Хозяйка выйдет замуж.
Захлопнута намертво дверь: не войдет никто – ни Уолтер, ни Виктория, ни сама Интегра; мутной волной поднимается, заполняет до краев и выплескивается тьма, распахиваются на стенах тысячи глаз, всматриваются в неподвижную, застывшую фигуру в кресле.
Горечь разливается во рту, чернота вокруг багровеет и раскаляется добела от ярости немертвого.
Можно убить ее – проще простого. Можно обратить ее и привязать намертво к себе и своей вечности. Можно заполнить ее сны тьмой и лишить ее воли и разума. Можно…
Кружится голова, и путаются, вязнут в жгучей, отчаянной ненависти мысли.
Она человек, всего лишь человек. Человек. И род Хеллсингов должен быть продолжен – он же знает лучше многих, что это правильно. И он не должен вмешиваться.
Нет. Все равно. Плевать.
«Ты – моя, – шепчут губы, а может быть – стены, и крошится дерево подлокотников под стальными пальцами, – сколько раз мне придется сказать тебе, ты – моя, хозяйка Интегра?»
* * *
Вечером Интегра зовет к себе и все как всегда: Алукард не чувствует ни волнения, ни смущения, только спокойное тепло и неслышный ни для кого, но оглушительный для вампира сладковатый запах крови, от которого наполняется слюной рот, удлиняются клыки и хочется ткнуться лицом в острые хозяйские колени.
– Кажется, я могу поздравить хозяйку? – спрашивает Алукард с насмешливой почтительностью.
– Ты об Эдварде Айлензе? Интересно, в этом доме что-нибудь можно сохранить в тайне? – с досадой бросает Интегра.
Алукард мрачно думает о том, что можно. Знай прислуга или солдаты об их вечерних встречах, сплетен было бы не избежать и тогда ни сын Айлендза, ни любой другой «приличный» молодой человек и на милю не приблизился бы к леди Хеллсинг.
– Я не думаю, что вам стоит упрекать тех, кто желает разделить с вами вашу радость, хозяйка.
Желание извернуться и впиться зубами в руку, перебирающую волосы, почти непереносимо.
– Вот как? И что же ты об этом думаешь, Алукард? – смеется Интегра.
– Я думаю, что если молодой Айлендз хоть немного похож на своего отца, то он станет достойным хозяином для меня… и поможет вам в делах Организации.
– Так значит, ты хотел бы сменить хозяина? – спокойно, негромко, но в голосе что-то опасно звенит, и вампир блаженно щурится, радуясь, что Интегра не может видеть его лица.
– У меня есть своя гордость, хозяйка: подчиняться мужчине, достойному «Хеллсинга», куда проще. Кроме того, есть кое-какие… технические неудобства. Например, сегодня… – к счастью, она не дает ему продолжить.
– Достаточно, слуга! С меня хватит! – сдавленно шепчет Интегра, сгребает черные пряди в кулак и больно дергает, заставляя развернуть голову и взглянуть ей в глаза. Слепит ледяная синева, и покрасневшие щеки – только прикоснись! – обожгут ладонь. – Так вот: я разочарую тебя: Айлендз не будет твоим новым хозяином. И тебе придется очень, очень долго ждать достойного, идиот проклятый, это я тебе обещаю! – голос дрожит и ломается, – А теперь пошел вон!!
Алукард тянет время, наслаждаясь каждой секундой: медленно поднимается, отвешивает разгневанной хозяйке глубокий поклон и неспешно выходит за дверь. От широкой – еще шире, чем обычно – счастливой улыбки вампира горничная в коридоре взвизгивает и роняет поднос.
-
-
28.06.2010 в 02:17Технические неудобства, значит
Накал страстей замечательный! И счастливая улыбка — выше всяких похвал
-
-
28.06.2010 в 09:43Не скажу, что не понравилось совсем, написано добротно. Но увидеть я хотела совсем не это или хотя бы что-то поэмоциональнее упыря и штампов.
Заказчик.
-
-
28.06.2010 в 09:52Я более-менее представляю, чего хотелось заказчику, но знаю, что не напишу такого и под страхом смерти. Не сложилось - жаль. Но не очень.
Rendomski, а вот твоя похвала для меня дорогого стоит! Спасибо!
Технические неудобства, значит
А то!
-
-
28.06.2010 в 12:26Они... такие живые *_____* блин, ты лучше всех =)
-
-
28.06.2010 в 17:49-
-
28.06.2010 в 18:29Rendomski,
Такое положение вещей меня устраивает вполне.
-
-
28.06.2010 в 18:31-
-
28.06.2010 в 18:42Йа аффтор-садист! Если они не будут мучиться, о чем писать?
-
-
28.06.2010 в 19:03Вещь получилась не лишенная драматичности, но развитие событий предсказуемое и заезженное