Она была уверена, что сходит с ума. Эта проклятая работа её доконала. Если вся твоя жизнь посвящена ловле и уничтожению вампиров, в конце концов ты сама начинаешь походить на вампира. Чтобы выследить нежить, одной дедукции мало. Для успешной охоты необходимо, так сказать, вжиться в роль. Здесь недостаточно просто думать - здесь нужно думать, как вампир. Руководствоваться его логикой, видеть мир его глазами, чувствовать то же, что и он. Только тогда ты становишься идеальным охотником и... идеальным шизофреником. Увы. - Я не хочу этого, - прошептала Интегра, сжимая в руке пакет с донорской кровью, - мне это не нужно. Пальцы свело судорогой, пакет грозился вот-вот лопнуть под давлением её руки. Нет, она не сделает этого. Она сейчас пойдёт, положит пакет на место, и больше не будет думать об этом. Не надо думать - надо забыть. Забыть, как бешено стучало сердце всего месяц назад, когда алые капли упали на белый фартук. Горничная порезала палец. Всего лишь маленький порез, но Интегра до сих пор помнила запах, вскруживший голову. Такая ароматная, чистая и, что самое главное - девственная кровь. Она не помнила, как оказалась возле девушки, но помнила, как стиснула её руку и поднесла к губам. В тот миг исчез весь мир, осталось лишь биение чужого сердца и бешенство её собственного. Лишь изумлённый возглас девушки вернул Интегру в реальность. Она выбежала из гостиной, проговорив скороговоркой какие-то извинения. В своей комнате она укрылась от всех, но уже никогда не смогла спрятаться от себя самой. В тот день она впервые узнала, что такое жажда. Истинная, всепоглощающая жажда крови. И с каждым днём бороться с ней становилось всё сложнее. А во взгляде Алукарда его хозяйка всё чаще замечала тень усмешки. Он словно знал её тайну. Иногда ей хотелось ударить его, просто залепить пощёчину и накричать на этого проклятого вампира, заставить его выложить всё, что ему известно. Но Интегра не могла опуститься до такой истерики, а Алукард молчал. Молчал и улыбался одними лишь глазами. Но сейчас его не было рядом. Леди Хеллсинг была одна - наедине со своей жаждой и своим безумием. - Мне это не нужно! - повторила она громче, швырнув пакет с кровью в угол комнаты. Нет, она не станет такой, как Алукард, не станет. Она же ещё не совсем лишилась рассудка, так ведь? Перед глазами всё поплыло, мир подернулся рябью, как поверхность озера. Стук сердца больно отдавался в ушах. Отчего-то сильно болели зубы, её маленькие человеческие клыки. Она готова была поклясться, что они стали острее и будто бы чуть длиннее. Дышать стало тяжело. Она оперлась рукой о стол, пальцами свободной руки ослабляя галстук и расстёгивая тугой воротник. Она задыхалась, но знала, что спасёт её не глоток свежего воздуха. Ей нужен был другой глоток. Ей нужен был вкус и запах крови, пускай даже холодной и мёртвой, но всё же крови. - Я Интегра Уингейтс Хеллсинг, охотник на вампиров, - зашептала она, стиснув руками виски, - я Рыцарь Веры, Рыцарь Круглого Стола. Я человек. Я настоящий человек. На последней фразе она всхлипнула, словно от боли. Её била дрожь, руки предательски тряслись. Но она зашептала снова, повторяя слова, как мантру. Интегра не заметила, как оказалась на полу на коленях. Она раскачивалась из стороны в сторону, вцеплялась ногтями в ладонь до крови, а потом слизывала, слизывала... Но это было не то, совершенно не то. Не своя кровь была ей нужна. И так она раскачивалась, вцеплялась руками в волосы, царапала себя и зализывала ранки, дрожала и с надрывом шептала... А потом она обнаружила, что плачет, сжимая в руке пустой пакет из-под крови. Она сидела в углу комнаты, не зная, как туда попала, не помня, как осушила пакет, не представляя себе, сколько прошло времени. Интегра поднесла руку к лицу, провела тыльной стороной ладони по губам. На руке осталась кровь. Кровь была, а жажды больше не было. Она чувствовала лёгкость и силу во всём теле, а душа её пела. И песня эта была страшной. Она заставляла её проливать слёзы и дрожать, осознавая то, что она только что сделала. Уже не веря самой себе, она тихо проговорила, хватаясь за эти слова, будто за спасительную ниточку: - Я человек. - Не совсем, моя госпожа, - прозвучал рядом знакомый голос, заставив её вздрогнуть. Чёрная тень отделилась от стены, обретая форму. Тоже знакомую. - О чём ты? - произнесла Интегра, стирая с лица слёзы. Она не хотела, чтобы он видел её такую - плачущую, с окровавленными губами, такую слабую и жалкую. Она хотела отвернуться, закрыться, спрятаться, но почему-то не могла отвести глаз от Алукарда. Его слова отдавались болезненным эхом в её голове. Повисла тишина, но через минуту Интегра нарушила её, постаравшись придать своему голосу твёрдости: - Я спросила, о чём ты говоришь, Алукард? Отвечай. - Я говорю о том, о чём вы сами прекрасно догадываетесь, госпожа. Нервная усмешка тронула губы Интегры: - Я сошла с ума, вампир. Это единственное, о чём я догадываюсь. - Отнюдь. Ваш рассудок ничуть не повреждён, - Алукард протянул Интегре руку, и она машинально схватилась за неё, поднимаясь с пола. Однако когда она уже стояла на ногах, носферату не выпустил её руку, продолжая крепко держать, словно боялся, что Леди убежит. - Не повреждён? - снова усмехнулась она. - Я только что выпила целый пакет крови, Алукард. Я сошла с ума. - Нет. Вы всего лишь пробудились, хозяйка. Я же говорю, что вы не совсем человек. Я знал, что рано или поздно мне придётся вам об этом сказать. - Что ещё за бред ты несёшь? - Интегра высвободила свою руку и отпрянула в сторону. Сердце её бешено колотилось, но теперь уже не от жажды, а от нарастающего беспокойства. Стоило лишь осмыслить слова Алукарда, как по позвоночнику пробежал холодок. - Скажите, госпожа, - не спеша заговорил вампир, - неужели вы никогда не задумывались о том, почему так хорошо умеете выслеживать вампиров? Вы их буквально чувствуете, ощущаете кожей их присутствие, слышите их приближение. Думаете, всё это результат тренировки? На это я скажу вам "нет". Это ваш природный дар, хозяйка. Или, вернее будет сказать - это мой дар вам. - Подожди... Я совсем ничего не понимаю, - Интегра схватилась за виски, массируя их, чтобы прогнать внезапно нахлынувшую боль. - Твой дар? Что за чушь... Объясни мне, чёрт побери!
Алукард вздохнул: - Боюсь, я успею утомить вас, пытаясь объяснить всё словами. Позвольте мне сделать это иначе. Сказав это, носферату отступил на шаг. Его тень на полу зашевелилась, превращаясь в скопление чёрных извивающихся змей. Интегра не испугалась. Она много раз видела, как Алукард меняет свою форму. Тень поползла по его ногам, цепляясь за плащ, карабкаясь вверх. Змеи ползли, обвивая вампира, сжимая его тело в странных объятиях. Вскоре уже весь Алукард состоял лишь из этой живой пульсирующей черноты, которая формировала из него что-то новое, изменяя как тело, так и одежду. Интегра напряжённо вглядывалась в меняющийся силуэт, пытаясь угадать, чьи очертания предстанут перед ней. И наконец, когда чернота схлынула, сползла вниз, снова становясь лишь тенью, Леди увидела то, что заставило её сердце болезненно дрогнуть. Перед ней стояла женщина в алом шёлковом платье. Её бледная кожа эффектно контрастировала с чёрным цветом длинных волос. Женщина была высокой, как Алукард, и при этом худой и изящной. Черты лица вампира смягчились, запястья стали тоньше, ладони сделались более узкими. И эту ладонь протянула к Интегре женщина. - Теперь ты понимаешь? Вспомни, Интегра, ты должна вспомнить, - прозвучал красивый голос. И сердце Интегры пропустило удар. Не потому, что голос этот был так красив, а потому, что он оказался ей знаком. Она не приняла руки, отпрянув от женщины, как от огня, жгущего душу воспоминанием. Голос... именно он когда-то пел маленькой Интегре колыбельные, именно он звучал в памяти всякий раз, когда Интегре становилось плохо, он успокаивал, отводил боль. И именно это лицо, склонившееся над детской кроваткой, помнила Леди Хеллсинг. Эти черты, до боли знакомые и прекрасные, не имеющие ничего общего с чертами вампира. Глаза, не красные, а голубые. Глаза, из глубины которых на Интегру смотрела родная душа. - Не может быть, - сдавленно проговорила Леди. - Этого ведь не может быть... - Может, моя госпожа, - ответил тот самый голос. - Или вы думаете, что я обманываю вас? Бросьте. Вы ведь всё чувствуете и сами всё прекрасно понимаете. Интегра закрыла лицо руками. - Нет, нет, нет, - твердила она, замотав головой. А потом она ещё долго дрожала, всхлипывала и шептала что-то неразборчивое, пока вампирша обнимала её. И это были воистину объятия матери. Именно так Интегру когда-то успокаивала самая родная женщина на свете. Женщина, так любившая алый шёлк. Она не знала, сколько прошло времени, пока они стояли вот так. Но после Интегра отстранилась, глядя на ту, что ещё недавно была Алукардом, её ручным чудовищем. Леди потребовалось время, чтобы найти слова: - Как это произошло? - спросила она, вытирая слёзы. - Как? Как так получилось? - Ну... думаю, ты и сама догадываешься, моя милая, - произнесла женщина. - Жена Артура не могла забеременеть и вот... мне пришлось помочь. Интегре не понравилось то, с какой игривой лёгкостью женщина сказала это. - Отец не мог пойти на такое, - решительно проговорила Леди. - Он бы никогда... не сделал бы ничего... такого. - Но он это сделал, поверь мне, моя девочка, - с ласковой насмешкой произнесла женщина. - Мужчин легко очаровать, если ты умеешь использовать женские чары. А я умею. - Значит... я вампир, - нервно сглотнув, сказала Интегра. - Наполовину, - ответила та, что была Алукардом. - Именно поэтому ты не сразу пробудилась. Но теперь всё будет иначе. Теперь ты познала свою сущность, и всё изменится. - Нет! - воскликнула Интегра. - Ничего не изменится! Я не собираюсь становиться вампиром! Не собираюсь пить кровь! Ты... Ты мне не мать! Ты Алукард. Чудовище, монстр! Ты лжёшь, обо всём лжёшь! Леди Хеллсинг бросилась к двери, выбежала в коридор и побежала вперёд, не зная толком, куда направляется. Лишь бы подальше от этого кошмара, от этой пугающей правды, которую она так хотела считать ложью. А женщина в алом платье улыбнулась, проводив взглядом свою госпожу, свою прекрасную дочь. Она уже знала, что механизм запущен. Да, потребуется время, но результат стоит того, чтобы немного подождать. Её девочка обязательно вернётся к ней, и вместе они выйдут на охоту. Она знала это ещё тогда, когда решилась смешать свою кровь с кровью Хеллсингов. Это был единственный способ для неё, единственный шанс обрести свободу. И она обретёт её, как только Интегра убьёт свою первую жертву. Печать сломается, и Интегра перестанет быть хозяйкой чудовища. Она станет дорогой и любимой дочерью, с которой Алукард уже никогда не расстанется. - Не беспокойся, девочка моя, - произнёс вампир, поднимая с пола пустой пакет из-под крови, - я всегда дам тебе утолить жажду. Даже, если она будет очень велика. А Интегра всё бежала по лестницам и коридорам, думая, что лучше бы она сошла с ума. - Господи, - запыхавшись говорила она, - пусть это будет просто безумием. Пусть это будет просто сном. Однако Интегра не спала. Глаза её были открыты и постепенно наливались красным. Она бежала, ощущая на языке вкус крови. Вкус, который она не сможет забыть уже никогда.
Вроде все как хотелось, но шарики почему-то бракованные... То ли «женщина в красном» слишком эффектна, то ли Интегра слишком нервна, то ли стиль слишком пафосен. Тем не менее, спасибо! Не думала, что заявку выполнят) З.
Seras-chan Не обязательно. Мы ведь не знаем, кто там был в родне у Алукарда. Детям часто передаются какие-то наследственные признаки от бабушек и дедушек. Может, у Алукарда бабушка светловолосая была?
-
-
02.07.2011 в 17:48Она была уверена, что сходит с ума. Эта проклятая работа её доконала. Если вся твоя жизнь посвящена ловле и уничтожению вампиров, в конце концов ты сама начинаешь походить на вампира. Чтобы выследить нежить, одной дедукции мало. Для успешной охоты необходимо, так сказать, вжиться в роль. Здесь недостаточно просто думать - здесь нужно думать, как вампир. Руководствоваться его логикой, видеть мир его глазами, чувствовать то же, что и он. Только тогда ты становишься идеальным охотником и... идеальным шизофреником. Увы.
- Я не хочу этого, - прошептала Интегра, сжимая в руке пакет с донорской кровью, - мне это не нужно.
Пальцы свело судорогой, пакет грозился вот-вот лопнуть под давлением её руки. Нет, она не сделает этого. Она сейчас пойдёт, положит пакет на место, и больше не будет думать об этом. Не надо думать - надо забыть. Забыть, как бешено стучало сердце всего месяц назад, когда алые капли упали на белый фартук. Горничная порезала палец. Всего лишь маленький порез, но Интегра до сих пор помнила запах, вскруживший голову. Такая ароматная, чистая и, что самое главное - девственная кровь. Она не помнила, как оказалась возле девушки, но помнила, как стиснула её руку и поднесла к губам. В тот миг исчез весь мир, осталось лишь биение чужого сердца и бешенство её собственного. Лишь изумлённый возглас девушки вернул Интегру в реальность. Она выбежала из гостиной, проговорив скороговоркой какие-то извинения. В своей комнате она укрылась от всех, но уже никогда не смогла спрятаться от себя самой. В тот день она впервые узнала, что такое жажда. Истинная, всепоглощающая жажда крови. И с каждым днём бороться с ней становилось всё сложнее. А во взгляде Алукарда его хозяйка всё чаще замечала тень усмешки. Он словно знал её тайну. Иногда ей хотелось ударить его, просто залепить пощёчину и накричать на этого проклятого вампира, заставить его выложить всё, что ему известно. Но Интегра не могла опуститься до такой истерики, а Алукард молчал. Молчал и улыбался одними лишь глазами. Но сейчас его не было рядом. Леди Хеллсинг была одна - наедине со своей жаждой и своим безумием.
- Мне это не нужно! - повторила она громче, швырнув пакет с кровью в угол комнаты. Нет, она не станет такой, как Алукард, не станет. Она же ещё не совсем лишилась рассудка, так ведь?
Перед глазами всё поплыло, мир подернулся рябью, как поверхность озера. Стук сердца больно отдавался в ушах. Отчего-то сильно болели зубы, её маленькие человеческие клыки. Она готова была поклясться, что они стали острее и будто бы чуть длиннее. Дышать стало тяжело. Она оперлась рукой о стол, пальцами свободной руки ослабляя галстук и расстёгивая тугой воротник. Она задыхалась, но знала, что спасёт её не глоток свежего воздуха. Ей нужен был другой глоток. Ей нужен был вкус и запах крови, пускай даже холодной и мёртвой, но всё же крови.
- Я Интегра Уингейтс Хеллсинг, охотник на вампиров, - зашептала она, стиснув руками виски, - я Рыцарь Веры, Рыцарь Круглого Стола. Я человек. Я настоящий человек.
На последней фразе она всхлипнула, словно от боли. Её била дрожь, руки предательски тряслись. Но она зашептала снова, повторяя слова, как мантру. Интегра не заметила, как оказалась на полу на коленях. Она раскачивалась из стороны в сторону, вцеплялась ногтями в ладонь до крови, а потом слизывала, слизывала... Но это было не то, совершенно не то. Не своя кровь была ей нужна. И так она раскачивалась, вцеплялась руками в волосы, царапала себя и зализывала ранки, дрожала и с надрывом шептала...
А потом она обнаружила, что плачет, сжимая в руке пустой пакет из-под крови. Она сидела в углу комнаты, не зная, как туда попала, не помня, как осушила пакет, не представляя себе, сколько прошло времени. Интегра поднесла руку к лицу, провела тыльной стороной ладони по губам. На руке осталась кровь. Кровь была, а жажды больше не было. Она чувствовала лёгкость и силу во всём теле, а душа её пела. И песня эта была страшной. Она заставляла её проливать слёзы и дрожать, осознавая то, что она только что сделала. Уже не веря самой себе, она тихо проговорила, хватаясь за эти слова, будто за спасительную ниточку:
- Я человек.
- Не совсем, моя госпожа, - прозвучал рядом знакомый голос, заставив её вздрогнуть.
Чёрная тень отделилась от стены, обретая форму. Тоже знакомую.
- О чём ты? - произнесла Интегра, стирая с лица слёзы. Она не хотела, чтобы он видел её такую - плачущую, с окровавленными губами, такую слабую и жалкую. Она хотела отвернуться, закрыться, спрятаться, но почему-то не могла отвести глаз от Алукарда. Его слова отдавались болезненным эхом в её голове. Повисла тишина, но через минуту Интегра нарушила её, постаравшись придать своему голосу твёрдости:
- Я спросила, о чём ты говоришь, Алукард? Отвечай.
- Я говорю о том, о чём вы сами прекрасно догадываетесь, госпожа.
Нервная усмешка тронула губы Интегры:
- Я сошла с ума, вампир. Это единственное, о чём я догадываюсь.
- Отнюдь. Ваш рассудок ничуть не повреждён, - Алукард протянул Интегре руку, и она машинально схватилась за неё, поднимаясь с пола. Однако когда она уже стояла на ногах, носферату не выпустил её руку, продолжая крепко держать, словно боялся, что Леди убежит.
- Не повреждён? - снова усмехнулась она. - Я только что выпила целый пакет крови, Алукард. Я сошла с ума.
- Нет. Вы всего лишь пробудились, хозяйка. Я же говорю, что вы не совсем человек. Я знал, что рано или поздно мне придётся вам об этом сказать.
- Что ещё за бред ты несёшь? - Интегра высвободила свою руку и отпрянула в сторону. Сердце её бешено колотилось, но теперь уже не от жажды, а от нарастающего беспокойства. Стоило лишь осмыслить слова Алукарда, как по позвоночнику пробежал холодок.
- Скажите, госпожа, - не спеша заговорил вампир, - неужели вы никогда не задумывались о том, почему так хорошо умеете выслеживать вампиров? Вы их буквально чувствуете, ощущаете кожей их присутствие, слышите их приближение. Думаете, всё это результат тренировки? На это я скажу вам "нет". Это ваш природный дар, хозяйка. Или, вернее будет сказать - это мой дар вам.
- Подожди... Я совсем ничего не понимаю, - Интегра схватилась за виски, массируя их, чтобы прогнать внезапно нахлынувшую боль. - Твой дар? Что за чушь... Объясни мне, чёрт побери!
-
-
02.07.2011 в 17:49- Боюсь, я успею утомить вас, пытаясь объяснить всё словами. Позвольте мне сделать это иначе.
Сказав это, носферату отступил на шаг. Его тень на полу зашевелилась, превращаясь в скопление чёрных извивающихся змей. Интегра не испугалась. Она много раз видела, как Алукард меняет свою форму. Тень поползла по его ногам, цепляясь за плащ, карабкаясь вверх. Змеи ползли, обвивая вампира, сжимая его тело в странных объятиях. Вскоре уже весь Алукард состоял лишь из этой живой пульсирующей черноты, которая формировала из него что-то новое, изменяя как тело, так и одежду. Интегра напряжённо вглядывалась в меняющийся силуэт, пытаясь угадать, чьи очертания предстанут перед ней. И наконец, когда чернота схлынула, сползла вниз, снова становясь лишь тенью, Леди увидела то, что заставило её сердце болезненно дрогнуть. Перед ней стояла женщина в алом шёлковом платье. Её бледная кожа эффектно контрастировала с чёрным цветом длинных волос. Женщина была высокой, как Алукард, и при этом худой и изящной. Черты лица вампира смягчились, запястья стали тоньше, ладони сделались более узкими. И эту ладонь протянула к Интегре женщина.
- Теперь ты понимаешь? Вспомни, Интегра, ты должна вспомнить, - прозвучал красивый голос. И сердце Интегры пропустило удар. Не потому, что голос этот был так красив, а потому, что он оказался ей знаком.
Она не приняла руки, отпрянув от женщины, как от огня, жгущего душу воспоминанием. Голос... именно он когда-то пел маленькой Интегре колыбельные, именно он звучал в памяти всякий раз, когда Интегре становилось плохо, он успокаивал, отводил боль. И именно это лицо, склонившееся над детской кроваткой, помнила Леди Хеллсинг. Эти черты, до боли знакомые и прекрасные, не имеющие ничего общего с чертами вампира. Глаза, не красные, а голубые. Глаза, из глубины которых на Интегру смотрела родная душа.
- Не может быть, - сдавленно проговорила Леди. - Этого ведь не может быть...
- Может, моя госпожа, - ответил тот самый голос. - Или вы думаете, что я обманываю вас? Бросьте. Вы ведь всё чувствуете и сами всё прекрасно понимаете.
Интегра закрыла лицо руками.
- Нет, нет, нет, - твердила она, замотав головой. А потом она ещё долго дрожала, всхлипывала и шептала что-то неразборчивое, пока вампирша обнимала её. И это были воистину объятия матери. Именно так Интегру когда-то успокаивала самая родная женщина на свете. Женщина, так любившая алый шёлк.
Она не знала, сколько прошло времени, пока они стояли вот так. Но после Интегра отстранилась, глядя на ту, что ещё недавно была Алукардом, её ручным чудовищем. Леди потребовалось время, чтобы найти слова:
- Как это произошло? - спросила она, вытирая слёзы. - Как? Как так получилось?
- Ну... думаю, ты и сама догадываешься, моя милая, - произнесла женщина. - Жена Артура не могла забеременеть и вот... мне пришлось помочь.
Интегре не понравилось то, с какой игривой лёгкостью женщина сказала это.
- Отец не мог пойти на такое, - решительно проговорила Леди. - Он бы никогда... не сделал бы ничего... такого.
- Но он это сделал, поверь мне, моя девочка, - с ласковой насмешкой произнесла женщина. - Мужчин легко очаровать, если ты умеешь использовать женские чары. А я умею.
- Значит... я вампир, - нервно сглотнув, сказала Интегра.
- Наполовину, - ответила та, что была Алукардом. - Именно поэтому ты не сразу пробудилась. Но теперь всё будет иначе. Теперь ты познала свою сущность, и всё изменится.
- Нет! - воскликнула Интегра. - Ничего не изменится! Я не собираюсь становиться вампиром! Не собираюсь пить кровь! Ты... Ты мне не мать! Ты Алукард. Чудовище, монстр! Ты лжёшь, обо всём лжёшь!
Леди Хеллсинг бросилась к двери, выбежала в коридор и побежала вперёд, не зная толком, куда направляется. Лишь бы подальше от этого кошмара, от этой пугающей правды, которую она так хотела считать ложью. А женщина в алом платье улыбнулась, проводив взглядом свою госпожу, свою прекрасную дочь. Она уже знала, что механизм запущен. Да, потребуется время, но результат стоит того, чтобы немного подождать. Её девочка обязательно вернётся к ней, и вместе они выйдут на охоту. Она знала это ещё тогда, когда решилась смешать свою кровь с кровью Хеллсингов. Это был единственный способ для неё, единственный шанс обрести свободу. И она обретёт её, как только Интегра убьёт свою первую жертву. Печать сломается, и Интегра перестанет быть хозяйкой чудовища. Она станет дорогой и любимой дочерью, с которой Алукард уже никогда не расстанется.
- Не беспокойся, девочка моя, - произнёс вампир, поднимая с пола пустой пакет из-под крови, - я всегда дам тебе утолить жажду. Даже, если она будет очень велика.
А Интегра всё бежала по лестницам и коридорам, думая, что лучше бы она сошла с ума.
- Господи, - запыхавшись говорила она, - пусть это будет просто безумием. Пусть это будет просто сном.
Однако Интегра не спала. Глаза её были открыты и постепенно наливались красным. Она бежала, ощущая на языке вкус крови. Вкус, который она не сможет забыть уже никогда.
-
-
02.07.2011 в 22:08То ли «женщина в красном» слишком эффектна, то ли Интегра слишком нервна, то ли стиль слишком пафосен.
Тем не менее, спасибо! Не думала, что заявку выполнят)
З.
-
-
03.07.2011 в 06:56-
-
03.07.2011 в 09:11Жаль, что фик не удался. Но спасибо, что откомментировали
Seras-chan
Почему же альбинос? Интегра тогда тоже родилась бы альбиноской. Скорей всего это был самый обычный негр.
автор
-
-
03.07.2011 в 09:21Волосы-то у нее светлые. А у Алукард(а) темные. Значит, светлые должны быть у негра.
-
-
03.07.2011 в 10:18-
-
03.07.2011 в 10:33Не обязательно. Мы ведь не знаем, кто там был в родне у Алукарда. Детям часто передаются какие-то наследственные признаки от бабушек и дедушек. Может, у Алукарда бабушка светловолосая была?
автор
-
-
04.09.2011 в 20:34