понедельник, 01 февраля 2010
07-15. Алукард | Энрико Максвелл. "Любимый враг." Y!

Автор (точно неизвестен): dolldreamer или Маса
Источник утерян. Администрация будет благодарна, если кто-то знающий поделится ссылкой на сайт художника.
@темы:
Максвелл,
Алукард
Тип: слэш
Пейринг: Алукард/Максвелл
Рейтинг: R
Жанр: пвп
Размер: драббл, 991 слово.
Предупреждение: обоснуя нет.
***
Влажные волосы облепили шею.
Нет.
Нет…
Сколько же еще это будет продолжаться? Невыносимая пытка прикосновений. То простыня натянется, спеленает, задушит в отсыревшем плену, то прядь начнет щекотать лоб и щеки, а из матраса полезут пружины и какие-то дикие шестерни, как будто и не матрас это вовсе, а безумный механизм. На дыбе кровати выворачиваются суставы от недоступности, от невозможности облегчения. И все тело горит и вздрагивает, даже от легкого сквозняка. Мысли не желают оставаться в голове, расползаются по коже, томящейся от недостатка этих невесомых касаний. Но больше всего хочется стиснуть пульсирующий член, провести по всей длине, толкнуться в кулак и не останавливаться, не останавливаться…
Энрико перевернулся на живот и застонал в подушку.
Будь он проклят. Он точно проклят. Это нечистое место, нечистый город.
Боже, как же его заводит эта грязь…
*
У Максвелла появились синяки под глазами, да и вообще вид стал больной, совсем не тот, который полагается главе крупной организации.
У Максвелла была бессонница, и жуткие ночи, наполненные лихорадочными снами и мокрыми простынями.
Максвелл устал насылать кару господню на всех вокруг, шипеть на подчиненных и все время ходить в полувозбужденном состоянии. Если бы он мог, он ненавидел бы Хеллсинг еще сильнее.
Чертов вампир виноват в этом наваждении, иначе чем еще можно было объяснить происходящее?
Энрико тяжело вздохнул, и укорил себя за несдержанность, проткнув очередной документ насквозь, вспомнив о не-мертвом и вдавив ручку в бумагу. К огромному сожалению, епископ знал, что все дело только в нем самом.
С одной стороны, это означало, что с собственными проблемами он справится
Обязательно справится.
Он должен.
С другой – что он больной извращенец.
Не новость, конечно, но все равно противно. Морально-этическая и духовная сторона этой, несомненно, греховной страсти, Энрико не интересовали, однако, навязчивое желание разрослось до неприличной величины и больно ранило самолюбие.
Ну почему, почему Максвелла замкнуло на этом кровопийце?!
Ясное дело. Сила.
Энрико снова вдохнул, еще более душераздирающе, и заерзал на стуле, чувствуя, как снова тяжелеет в паху. Словно подросток, право слово.
Главное оружие Хеллсинга воплощало собой все, чего Максвелл желал, и что он ненавидел: необузданная мощь, запечатанный хаос в чужих руках. Если он не может его отобрать, тогда он постарается его уничтожить.
Но как же хочется чтобы гибкая сила подчинялась приказам Энрико, превращая его в божество, поклоняясь ему, как Хозяину.
Максвелл сжал ручку так, что побелели пальцы и безрезультатно попробовал сфокусироваться на тексте письма.
Он камня на камне не оставит от отвратительной протестантской организации. Он превратит в прах мерзкого вампира. И все станет как прежде, по ночам перед глазами перестанут возникать возмутительные образы. Например, как длинный, слишком длинный язык медленно слизывает алое и белое с бледных ухмыляющихся губ, как эти губы смыкаются на тонких пальцах, и они, пальцы, исчезают во влажной темноте, фаланга за фалангой, а в красных глазах плескается смех, кровь и пламя.
Максвелл отбросил ручку и резко отодвинул стул. Рука сама потянулась к ширинке. Дверь… дверь, кажется, он ее запирал.
- Ты непозволительно громко думаешь, католик.
Энрико дернулся и едва не свалился на пол, когда из стены выплыл объект его нездоровой страсти собственной персоной. Мелькнула мысль о бесполезном пистолете, лежащем где-то в ящике стола, еще быстрее пронеслась мысль о гибели. Что такое стыд и смущение епископ забыл еще очень, очень давно, и теперь, оказавшись один на один со смертельной опасностью, его разум сдался под натиском сумасшедшего желания.
Человек слаб, а Максвелл еще не стал богом.
- Это было бы забавно, подглядывать твои грязные мыслишки, но ты словно одержим бесами, слишком утомительно, даже для меня.
Вампир подходил – плыл – парил – был только голосом, только взглядом, пульсирующими зрачками, идеальной властью.
Энрико не шевелился. Он не боялся, безучастно раздумывая, что совсем не хочется умирать, а очень хочется другого, хочется…
- Не бесами, не-мертвый. Одним бесом.
- Ты жалкий белобрысый щенок.
- Я тебя уничтожу.
- Обязательно. Попробуешь позже, а сейчас ты можешь кончить лишь от одних моих слов, от моего шепота. Похотливый ватиканский пес.
- А ты…
- Не утруждайся, ты слишком недалек, глуп и неискушен, чтобы хоть как-то меня задеть.
Алукард схватил Энрико за плечи, рывком поднял на ноги и развернул спиной к себе. Одна рука рванула ворот, краем уха Максвелл услышал, как по полу рассыпались оторванные пуговицы. Другой рукой вампир прижимал Энрико к своей груди, наверняка чувствуя крупную дрожь, сотрясающую епископа. Дрожь усилилась, когда вожделенные губы коснулись мочки уха, скользнули вниз, приоткрываясь. Алукард провел языком от ключицы до кадыка и прошептал:
- Я бы мог укусить тебя сейчас, беспомощного, и бросить здесь, среди искариотов, а потом смотреть, как тебя убьют свои же. Но я не стану этого делать. Я подожду. Ты – червяк. Отруби тебе голову – и вырастет новая, из амбиций, из жажды власти и самоуверенности. Тебя хочется раздавить.
С этими словами Алукард толкнул Максвелла к столу и навалился сверху. Энрико закусил губу. Внутри бушевала ярость, гнев и возбуждение. Он попытался потереться ноющим членом о столешницу, но вампир тут же пресек все попытки пошевелиться.
- Знаешь, Максвелл, твой главный противник – не я, что не мешает мне презирать тебя. Ты – свой самый любимый враг. Ты ненавидишь свою слабость. Безмозглый человечишка, люди черпают могущество и величие в своем бессилии, а ты жаждешь мощи, которая тебя разорвет.
Энрико почти не слышал, что говорил ему не-мертвый. Он не боялся желаний. А еще он знал, что вампир пришел к нему сам, и что в бедро ему упирается твердое доказательство обоюдной одержимости, жажды подчинения и власти, да как не назови…
Так всегда, слова говорят одно, глаза видят другое, действия определяются не разумом, а случаем, ошибки совершаются с благими намерениями. Двое врагов, движимые гордыней и любопытством…
Или, может быть, ненавистью и отвращением…
Простыми инстинктами, абстрактной целью, сбитым дыханием, трясущимися пальцами, полуприкрытыми ресницами…
Двое врагов извивались на столе. Энрико задавал ритм. Энрико закинул руку и что было силы вцепился в черные волосы, притянул ближе, чтобы слышать приглушенные стоны, рождающиеся в груди чудовища, чтобы запомнить их, запомнить, как он, покоряясь, был хозяином монстра, сжимался вокруг его плоти, заставляя впиваться сильнее и вбиваться быстрее.
И пусть вампир думает, что пожелает.
В конце концов, это совсем неважно в те несколько секунд, когда мир замирает в бесконечном равновесии и наваждения исчезают, чтобы потом вернуться опять.
При указанных рейтинге и жанре - очень даже кул. И вообще, атмосферно. Респект автору, особенно за интерпретацию ключевой фразы.
(Ещё бы отбетить...)
бету потом подключу, когда/если напишу еще хотя бы один драбблик, а то что человека дергать из-за тыщи слов. Пунктуацию я сама точно не выловлю, а самые жуткие повторы вроде подчистила, прежде чем выкладывать.
особенно за интерпретацию ключевой фразы. - просто не хватило воображения представить, что должно случится с Алукардом или Максвеллом, чтобы один другого назвал любимым врагом. Вот и пришлось вертеться)))
Levian
бальшая и светлая, аки солнце
...или как слон
но такая классная пвпшка))
Прелесть-то какая! Я тайный (ну может быть не очень тайный) фанат этого пейринга.
Слов просто нет. Жаль только, что это не миди. Хочется вот этого всего много, много и еще больше.
Великолепно.
не заказчик.
Levian, я даже не знаю. От меня щас до ближайшего слона полтора часа по жаре. Это равносильно расстоянию до солнца
вот такая вот эРочка, даже по формату подошло))
Dafna536 пасибо огромное
миди-пвп - это опять же вызов